Ольга Матвеева - Иван-Дурак
— Что же мне, по-вашему, нужно было спокойно оставить ее умирать?
— Тысячи людей умирают ежедневно. Вы, молодой человек, намерены всех спасать? Как-то раньше не замечал я за вами такой склонности.
— Я что, по-вашему, похож на супермена? Или на супергероя? Я обычный человек. Не в моей компетенции спасать все человечество! Но я не понимаю, как можно не помочь умирающему человеку при условии, что когда-то он был для тебя самым близким на свете.
— Ключевое слово здесь «когда-то», не сейчас же. — Возразил Петр Вениаминович.
— Я вас решительно не понимаю! Вы являетесь ко мне среди ночи, требуете, чтобы я спас какую-то женщину, угрожаете неприятностями, если я вас ослушаюсь. Моя жизнь летит в тартарары, я забрасываю работу, я встречаюсь со своими бывшими любовницами, хотя глаза б мои на них больше не смотрели, и вот, наконец, я нахожу бабу, которая явно нуждается в моей помощи, я ее спасаю, а вы все равно недовольны! Все равно задаете какие-то идиотские вопросы! Вы что, садист? Вам нравится издеваться над людьми? Что вам еще нужно от меня? Я сделал все, как вы просили! Когда же вы, наконец, от меня отстанете?
— Молодой человек! — Петр Вениаминович затянулся сигарой, выдохнул большой клуб дыма, вздохнул устало и совсем уж по-человечески, а не по-мефистофельски как-то. — Вы от меня чего ждали? Чтобы я сейчас сказал, какой вы молодец, по голове погладил и поставил пятерку с плюсом за примерное поведение?
— Да! Именно так! — ответил Иван с вызовом. — Мне кажется, я заслужил пятерку с плюсом.
— Что ж, если для вас так важна моя оценка, я вам ее поставлю. Дайте ваш дневник, Лёвочкин. — Петр Вениаминович ухмыльнулся и снова затянулся сигарой. — Для хорошего человека ничего не жалко. Да, Иван Сергеевич, ты действительно молодец. Ты совершил самоотверженный, благородный поступок. Все равно, что спас утопающего. Буквально бросился в ледяную воду с головой. Пожалуй, пятерки в дневнике тут маловато будет, тут медаль нужна! А если серьезно… Верочку вы, безусловно, спасли, но всего лишь от смерти.
— Что это значит? Теперь я вас совсем не понимаю. Что значит — спас, но только от смерти? Разве этого недостаточно?
— Так-то оно так… Но знаете, если верить моим источникам, умирать эта дама и не собиралась вовсе. Она как раз перед вашим чудесным появлением намеревалась возобновить прием пищи — поняла, что в самом деле может, как это у вас говорят, в ящик сыграть, а это в ее планы не входило. Сообразила, что и хоронить-то ее некому. Ей людского сочувствия хотелось, внимания. А тут! Вся больница ее жалела. Целые делегации к ней ходили, о житье-бытье расспрашивали, самочувствием интересовалась, покушать уговаривали: ложечку за доктора Бурова, ложечку за старшую медсестру Марь Сергеевну, ложечку за санитарку Людочку. Денег вот только никто не давал. Точнее, много не давал, а так — кто по сто рублей, кто по пятьдесят, кто по десять, а скинулись на поддержку бренного существования разнесчастной сироты. А один постоялец из соседней палаты даже работу ей в своей фирме предложил. И неплохую работу — заведовать одним из его книжных магазинов, когда бедненькая Верочка поправится. И зарплату хорошую ей положил: как раз бы хватило, чтобы квартиру снять, ну и на очень скромненькую жизнь. Он, разумеется, обещания своего не сдержал бы, ибо этот его внезапный порыв доброты оказался бы кратковременным. Хотя, безусловно, продавщицей бы он ее взял. И зарабатывала бы она побольше, чем в музее своем. Словом, появились вы, Иван Сергеевич, очень вовремя, аккурат, когда Верочка созрела для воскресения. Вот она, кульминация! Девушка на такое развитие событий и не рассчитывала. Она, конечно, где-то в глубине души осталась барышней романтичной, но прекрасного принца дождаться уж отчаялась. Не было принца в ее сценарии. То есть он был, но где-то уж в совсем дерзких ее мечтах, в которые она сама предпочитала не верить. А тут являетесь вы. Весь такой холеный, красивый, солидный и все такой же благородный как… дурак. Извините. Ну, хорошо, батенька, уговорили, пусть будет рыцарь, а не дурак. — Петр Вениаминович расхохотался. — Истинный рыцарь. Да не переживайте вы так, лица на вас нет. Даже ведь и не спорит! Иван Сергеевич, вы начинаете меня беспокоить. Коньячку?
— Пожалуй, — промямлил Иван.
Два бокала материализовались на трясущемся столике СВ. Иван даже не удивился.
— За вас! — провозгласил Петр Вениаминович и сделал большой глоток.
— А стоит ли за меня-то пить? Опять эта бестия обвела меня вокруг пальца. Чувствую себя последним идиотом.
— А я вот вами восхищаюсь, Иван Сергеевич!
— С чего бы это? — недоверчиво хмыкнул Иван и хлебнул коньяку.
— Многим, безусловно, ваша игра в добрую фею, исполняющую желания в виде малогабаритных квартирок в спальном районе, может показаться верхом глупости, особенно, если учесть обстоятельства: она вам в душу нагадила, пардон, а вы ее, почитай, с того света вытащили путем растраты своих кровных денежек, но я лично придерживаюсь иной точки зрения. Должен признать: вы на самом деле поступили благородно — вы презрели старые обиды, перед вами ни на секунду не встал вопрос «помогать или не помогать», причем я уверен, что даже если бы вы не были близко знакомы со мной, вы все равно не сомневались бы. Вы не пожалели денег. Мне, кстати, молодой человек, весьма по душе перемена отношений в вашем любовном союзе.
— Вы о чем?
— Я имею в виду ваш союз с деньгами.
— И что у меня с деньгами?
— По-моему, вы постепенно начинаете спускать их с пьедестала, на который вы их возвели. Как вы мне сказали? «Ну, подумаешь, потратил немного, еще заработаю, зато я женщине помог!». Заметьте, как в данной фразе расставлены приоритеты. Главное здесь — женщину спас, а вовсе не деньги! Иван Сергеевич, вы можете собой гордиться, вы идете по пути духовного роста и самосовершенствования!
— Так что, я исполнил свою миссию? — с надеждой в голосе спросил Иван и глотнул коньяку.
— А вот на этом витке нашей беседы я вынужден процитировать самого себя. Помните, не далее чем несколько минут назад я сказал вам: «Вы спасли Верочку всего лишь от смерти». Как мы с вами только что выяснили, умирать она и не собиралась, но вы об этом не знали, поэтому будем считать, что все-таки спасли. В любом случае, значительно поспособствовали чудесному выздоровлению нашей пациентки. Но! — Петр Вениаминович торжественно поднял указательный палец. — Но! Вы не позволили ей извлечь урок из этой ситуации, не дали ей чему-то научиться. Верочка что теперь думать будет? То же, собственно, что и всю жизнь думала: «я утлое суденышко, гонимое волнами, от меня ничего не зависит, к каким берегам прибьет, к таким и прибьет, на мель сядет, так на мель, на пороги вынесет, так на пороги. И сама я себя спасти не могу, ну никак не могу. Пусть придет кто-нибудь и спасет. А я же маленькая, беспомощная, чего вы от меня хотите?». Мама за нее всю жизнь думала. Без мамы осталась — тут же ты явился и опять за нее все решил. Не позволил ей самой справиться с трудностями. И еще один аспектик, который не сразу бросается в глаза: как говорится, к гадалке не ходи, очевидно, что Верочка рано или поздно снова попадет в безвыходную ситуацию. И что же вы, опять кинетесь ее спасать? Эдак у вас ни денег, ни сил на эту бабенку не хватит.
