Ольга Матвеева - Иван-Дурак
Уже у двери палаты он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Верочку. Он очень надеялся, что никогда больше ее не увидит.
— Ваня, а зачем ты меня спасаешь? — задала она вопрос, который, очевидно, долго ее терзал. — Я ведь так подло с тобой поступила.
— Дурак! — ответил Иван и вышел в коридор.
В этот морозный январский день в городе родилась легенда о том, как полубезумный Иван-дурак покупает квартиры своим любовницам, которые некогда его предали. Он мстит, делая им добро, наказывает их своей щедростью, чтобы они устыдились своего проступка. Точно, дурак!
Глава двадцать шестая
Иван чувствовал себя настоящим героем. Он сделал это! Он исполнил свою миссию! Он спас женщину, которую когда-то любил! Пока еще не совсем, конечно, но он был уверен, что Верочка непременно выкарабкается. Тут уж никакой Петр Вениаминович не подкопается! Хорошая работа! Почти идеальная! Иван пил на радостях шампанское, сидя в одиночестве в СВ поезда, везущего его в Москву. Домой! Наконец-то! Одиссей возвращается в Итаку!
— Ну, вы и транжира, батенька! Что это еще за неразумные траты? Вы так никогда на домик на Лазурном берегу не накопите, если каждой несчастненькой дамочке квартирки будете прикупать! Тут никаких денег не хватит! — ворчал Петр Вениаминович, лежа на соседней полке и покуривая сигару. Сегодня он был облачен в китайский спортивный костюм, крайне вызывающей расцветки образца начала девяностых годов. Бабочка нынче была цвета фуксии. Впрочем, она как-то терялась в павлиньих полосках костюма. — Нет, ну вам, может быть, и нравится обитать в этой шумной, безумной и порядком загазованной Москве! А обо мне вы подумали? Я уже немолодой человек, мне моря хочется, покоя, неспешности, респектабельности, в конце концов! А он вместо того, чтобы исполнять мои и свои мечты сорит деньгами! Ну не дурак ли? Уж извините за прямоту.
— О! Петр Вениаминович! Знаете, а я по вам даже скучал! Прелюбопытная вы личность! Вы же сами меня убеждали, что деньги — это не главное в жизни. Ну, подумаешь, потратил немного, еще заработаю, зато женщине помог! Петр Вениаминович, я же миссию свою выполнил! Я же такой путь проделал, но, как видите, я нашел ту, которую должен был спасти и спас! У меня праздник, а вы мне про какие-то деньги!
Петр Вениаминович воззрился на довольного Ивана с удивлением.
— Вы это что же, всерьез полагаете, что спасли Верочку?
— А разве нет? — Иван воззрился на своего ночного собеседника с не меньшим удивлением.
— Потрясающая наивность!
— Послушайте! — вскричал Иван, он начал раздражаться. — Баба умирала? Умирала! Жить не хотела? Не хотела! А я вернул ей желание жить, дал ей цель и даже, можно сказать, смысл существования. Вы ее видели? Она же живым мертвецом была! А как я появился, у нее хотя бы глаза ожили! Я обеспечил ее жильем, я дал ей денег — у нее больше нет причин желать смерти! И что бы вы мне ни сказали, я спас ее от смерти! Спас! Это факт! Я считаю, что ваш приказ или, пардон, просьбу, как вы это предпочитаете называть, я выполнил и могу быть свободным!
— Когда вы уезжали, Верочка была уже полностью здорова, позвольте поинтересоваться?
— Нет, но она уже пошла на поправку.
— А вдруг ей снова станет хуже?
— Вы мне что же, теперь еще прикажете сиделкой при этой особе стать? Да она мне отвратительна! Да я после общения с ней женщинам верить перестал. Она мне такой урок преподала! Такой она дивный учитель! Уже столько лет прошло, с тех пор как мы расстались, а до сих пор противно! И она мне противна, и сам себе противен, что таким идиотом был: слепым, глухим и упрямым! Не хотел верить в ее лицемерие, в ее подлость. Да была б она обычной алчной сукой, насколько все проще было бы. Тут все предсказуемо, по крайней мере, от таких знаешь чего ждать. А я как вспомню это ее: «Для человека главное духовные ценности, а деньги это мишура, не более того», тошнить начинает. И при этом более корыстной бабы я и не встречал. Мамашей прикрывалась. Да, мамаша, конечно, та еще стерва, хоть о покойниках плохо и не говорят, но у самой Верочки вроде голова-то на плечах была, могла бы ведь ее и ослушаться. Да ни за что не поверю, что можно было под мужиков ложиться по приказанию мамочки, если бы у самой такой склонности и желания не было! И что ж вы хотите, чтобы я рядом с ней сидел, за ручку ее держал и ждал, пока пальчики ее заново обрастут мясом? Работу свою бросить? Жену? Да я и так для нее больше сделал, чем нужно было бы! Никогда не думал, что быть несчастным — это так выгодно! Может, и мне прикинуться? Может, и меня кто-нибудь пожалеет и денег подаст?
Во время этой пламенной тирады Петр Вениаминович задумчиво смотрел на Ивана.
— Не простили ее? — спросил он, когда Иван прервал свою речь и закрыл лицо руками.
— Нет.
— А зачем же тогда помогли? Только потому, что я, так сказать, довлел над вами? Только потому, что вам надлежало исполнить миссию по спасению некоей женщины? Признайтесь, Иван Сергеевич, вам же не хотелось ей помогать. Вы же в глубине души даже обрадовались, застав Верочку в таком плачевном состоянии? А как же! Силы небесные за вас отомстили! Возмездие свершилось!
Иван отнял руки от лица и заглянул в черные колодцы глаз Петра Вениаминовича.
— Вы очень жестокий. Почему вы думаете, что люди такие плохие?
— Просто я слишком хорошо знаю людей, — усмехнулся Петр Вениаминович. — Не могу не признать, вы виртуозно ушли от темы, но все же, я бы хотел услышать ответ на свой вопрос.
— Да ужас я испытал, когда ее увидел, и жалость! Какая уж тут радость! Она, может, и не самая лучшая женщина на свете, но это уж слишком даже для нее. Еще страх испытал — не знал я, как ей помочь. Растерянность. Я вообще такого никогда не видел, только в кадрах кинохроники времен Второй мировой войны, когда концлагеря показывали. Да еще фотографии анорексичек этих сумасшедших в Интернете. Но это ж где-то там, в виртуальном пространстве, а тут перед тобой вполне реальный человек, женщина, с которой ты спал когда-то, ручки эти ее целовал, по которым сейчас строение скелета кисти изучать можно. Да, испугался я до смерти! — Иван принялся тереть лоб, потом продолжил. — Я бы в любом случае постарался ей помочь. Вы тут совершенно не причем. Хотя нет, причем — без вас я бы, разумеется, не узнал о болезни Верочки. Ведь только по вашей, хмм, просьбе я начал ее искать.
— Она же вам столько боли и разочарования принесла, вы же не простили ее, с чего это вдруг помогать-то? Квартиры покупать тем более?
— Что же мне, по-вашему, нужно было спокойно оставить ее умирать?
— Тысячи людей умирают ежедневно. Вы, молодой человек, намерены всех спасать? Как-то раньше не замечал я за вами такой склонности.
