Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова
И как часто бывает в пору душевных терзаний, последнее, о чем подумала Юля, оказавшись у особняка «мужа»: «Зачем я вообще на свет появилась?».
- Я к лорду Ханнору, - еле смогла выдавить из себя Юля, когда перед ней распахнулась массивная дверь.
Тень мужчины с печальными глазами молча протянула руку, указывая, в какую сторону следует идти.
- Я отец Изегера. Называйте меня по-родственному Дульф.
Юля всхлипнула и прижала к носу насквозь мокрый платок.
- Сын без сознания, поэтому не стесняйтесь, очистите душу, - шептал Дульф, провожая «сноху» к постели умирающего. - Скажите все, что вы не успели ему сказать. Кто знает, может, он так и не придет в себя, но унесет с собой ваше последнее «прости».
Комок в горле заставил лишь кивнуть. Дверь за спиной тихо закрылась, и Юлия осталась один на один с Изегером.
Она медленно подошла к кровати.
Лорд Ханнор лежал на боку. Закрытые глаза, серого цвета кожа, тусклые синяки, обветренные губы, на свежих бинтах пятна крови. Он действительно выглядел как покойник, и лишь слабо вздымающаяся грудь указывала на то, что он жив.
- Прости меня, прости меня за все... - прошептала Юлия и встала у кровати на колени. Осторожно кончиками пальцев дотронулась до руки милорда. Вопреки ожиданиям та была горячей. Лихорадка сжигала тело некогда крепкого мужчины. - Прости, что вторглась в твою жизнь и невольно оборвала ее...
Юля перевела взгляд на губы Изегера. Вспомнила, что они могут складываться в презрительную усмешку.
- Но ты тоже виноват. Один, всего лишь один шаг навстречу, и все могло сложиться иначе. Я могла бы полюбить тебя. Правда, правда! Ты мне даже нравился. Иногда. Когда не бубнил «Иди и убейся». За это я тебя ненавидела.
Юлия вздохнула и положила голову на кровать рядом с рукой Изегера.
Не видя его лица, было легче говорить.
- Ты мог быть хорошим. Знаешь, когда ты улыбался, и на твоих щеках появлялись ямочки, у меня сердце переставало стучать. Я говорила ему: «Стучи! Стучи!», а оно, глупое, замирало. В твои волосы хотелось запустить пальцы и убрать их с лица, чтобы долго-долго смотреть в глаза. Мне понравился тот твой взгляд, когда ты смотрел на меня через пламя костра, когда мы пекли картошку. У меня даже отказали ноги. Скажи тогда Михайка: «Вставай и пойдем», я не сдвинулась бы с места. А когда ты прошептал мне на ухо, что принц поцеловал спящую красавицу, по моей спине побежали мурашки.
Юля погладила ладонью смятые простыни. В окно пробивался тусклый свет, делая комнату серой, унылой. Пахло кровью и болезнью. Но в голове у «сиделки» оживали совсем другие образы.
- Ты хорошо целуешься. Думаешь, я не знаю, потому что ты ни разу меня не целовал? Ты ошибаешься. Мы не только целовались, но между нами случилось и это... Ну... - Юля понизила голос до шепота. - У нас был секс. И если бы ты не умирал, ты бы, наверное, меня убил. Потому что думал, что целуешься с Эрдис. А это была я... Одетая как Эрдис, выглядящая как она, говорящая ее голосом. Потому что я из рода Цессиров. Знай ты тогда, что я не безродная, может быть, все произошло иначе. Не на столе, а на мягкой кровати, где простыни прохладные... Но смогли бы мы быть настоящими супругами? Или мне пришлось бы носить амулет Обожания как твоей бабушке?
Юля закрыла глаза.
- Наверное, мне нужно было сильнее сопротивляться и все тебе объяснить толком, но я не смогла. Я только потом узнала, что на твои и на мои чувства влиял строн. А в тот вечер я плакала. Никак не могла понять, как меня угораздило. Почему тело вдруг отказало? Знаешь, в любовных романах для девочек часто встречается эпизод, где у героини отказывает тело, хотя разум требует прекратить любовные игры. Мой разум тогда тоже отказал. Я неправильная героиня. Все у меня не так. И герой моего романа умирает, вопреки привычному хэппи-энду. Ты бы постарался, а? Пожалуйста, выживи вопреки всему, дай нам шанс. Не умирай, ладно?
- Ладно, - на голову Юли легла тяжелая ладонь и ласково потрепала макушку. - Я вроде и не собирался.
Юля повернулась и судорожно сглотнула.
Изегер улыбался, и ямочки на его щеках вовсе не выглядели ямочками умирающего мужчины.
- Ну, здравствуй, жена... - прошептал он и провел по ее скуле большим пальцем
- Но как же?.. - слова пропали. Мозг отвлекся на анализ произнесенных при прощании фраз и тут же послал импульс к щекам, которые вспыхнули алым пламенем.
- Жалеешь, что не умираю? - и вот он, тот самый взгляд с лучиками морщинок у уголков глаз.
- Нет... Да... - шок толкал к действию. Юлия резко поднялась. - Забудь. Забудь все, что я говорила.
- А как же насчет шанса? - Изегер, кряхтя, прижимая руку к бинтам, опоясывающим грудь, сел и облокотился на подушку.
- Никакого шанса. Клоун.
- Да ей богу, не знаю, с чего ты взяла, что я умираю. Мне вроде с утра полегчало. Спасибо Вильену, принес настойку на урдуке.
- Это я ему присоветовал, - подал от двери голос Дульф. - А еще я плеснул туда сонных капель. Ведь во сне люди поправляются. Известная истина.
- Он тебе сказал, что я умираю? - Изегер кивнул в сторону двери.
Юля сжала губы и резко развернулась на пятках.
Уже переступая порог комнаты, услышала раскатистый смех и слова:
- Такой ты мне тоже нравишься, злючка!
- Гад! Ненавижу!
Тень Дульфа побежала следом.
- Ты прости меня, дочка! Но вы такие дураки, что без пинка никогда не признаете, что созданы друг для друга!
Юлия выскочила на улицу. Морозный воздух встретил тугой волной и заставил закашляться.
Злость на себя, разнюнившуюся и распустившую язык, свела на нет облегчение от того, что лорд Ханнор не
