Ведьзмарский лес - Иванна Осипова
Она так и не узнала, что Скоггард прячет под странным кроем рукава. Аласта не раскрыла тайны лорда и теперь не показывалась на глаза хозяйке. Вероятно, избегала встреч с Эилисом, а то и с самим Дагдаром. Они не отпускали Улу бродить по замку в одиночестве. Кодвиг коротко упомянул, что госпоже Пэрриг нездоровится, и Урсула догадывалась, кто является причиной недомоганий Аласты. Как раз и Финиам немного отступился, следуя наставлениям советника. Временная передышка перед очередным натиском.
Вот и сейчас лекарь стоял неподалёку и шептался с молодым парнем из прислуги. Рядом с Кодвигом ей было спокойно и светло. Так Ула чувствовала себя в родном доме, обсуждая со старым Харви дела земель, разбирая письма и счета или проводя время за приятными беседами. Она продолжала помнить, что наставника убили, и поклялась наказать виновных. Дагдар пройдёт ритуал, обретёт силы эрргла. Вместе они обязательно справятся. Осталось дождаться срока.
Несколько дней пролетели незаметно. Ула провела их в библиотеке. Лекарь выехал в одну из деревень, куда прибыли новые беженцы, а Дагдар занимался делами с Личвардом-старшим. Издали Урсула видела неподвижное, бледное лицо мужа, сурово сомкнутые губы, поражаясь, как ему удаётся держаться прямо и сдержанно в присутствии врага. Сердце взволнованно сжималось от переживаний за Дара. Она чувствовала, что советник медленно уничтожает мужа своим ядом.
В библиотеке они с Рэдвигом читали старинные свитки — без особой цели, но Уле очень понравилось разбирать полустёртые закорючки на жёлтой бумаге, узнавать о жизни в замке в прежние времена. Спокойное время, заполненное неспешными беседами, радовало леди Скоггард.
Поздним вечером третьего дня она уже натянула рубаху и забралась в постель. Дана занималась одеждой хозяйки, тихо ходила по комнате. В дверь толкнулись, но Ула привыкла запираться на ночь, чтобы спать, не опасаясь нападения. Толкнулись снова, а после решительно постучали.
— Спроси кто, — велела Урсула горничной, приподнимаясь в постели. Одеяло она невольно натянула до самого подбородка, сердце тревожно зачастило.
Последние дни сделали Улу расслабленной. К встрече с неизвестным визитёром она совсем не была готова. Особенно если это Фин вдруг решил нарушить приказ лорда и заявился ночью в спальню хозяйки.
За размышлениями она и не заметила, что Дана проскользнула в купальню, а затем в маленькую комнатку для прислуги. Подняла глаза на гостя, что тенью возник возле жаркого камина.
— Милорд⁈ — Зелёные глаза Урсулы распахнулись в изумлении, лицо залило румянцем.
Она никак не ожидала увидеть мужа. Дагдар был без камзола, в белой рубахе с длинным узким рукавом, с книгой в руках. Осунувшийся, бледный, заострённые черты приобрели непривычную резкость. Ей показалось, что он неважно себя чувствует или недавно испытал сильное потрясение.
— Что вы делаете…?
— В комнате собственной жены? — Улыбка у него вышла нехорошая, нервная. — Странный вопрос. Кажется, я имею полное право находиться здесь. Вы против законного желания мужа провести ночь в спальне супруги?
Скоггард сел в кресло, пальцы с силой сжимали книгу. Сидел вытянувшись, точно лягушку проглотил. Именно с таким лицом он встретил её в Доме Пастыря перед венчанием. Сколько же всего случилось после, полностью перевернув жизнь Урсулы Бидгар.
Глядя на мужа, Ула решила бы, что он пьян, если бы не знала, что Дагдар не выносит вина и пьёт только воду. Как и все ведьмаки из леса. Его глаза лихорадочно блестели, впитывая образ жены, и одеяло не было препятствием. Ула задрожала, покрываясь холодным потом. Болезненное и опасное в Скоггарде неожиданно предстало перед Урсулой. Что он задумал? Вопрос, который обрёл ощутимую тяжесть и давил на Улу неопределённостью. Вместе с одеялом она отползла к спинке кровати, словно лорд приближался к ней — грозно и неотвратимо. Ула помнила, что под матрасом хранится один из кинжалов.
— Да не трону я вас! — Он закрыл глаза, откинулся назад. — Ваша комната, как ни странно, лучшее место, чтобы спрятаться от соглядатаев.
Улу хлестнуло его усталым отчаяньем, какой-то привычной, заскорузлой болью. Душевные раны покрылись коркой, продолжая воспаляться и время от времени источать гной. Каким-то образом она прочла это по лицу мужа. Подтянув ноги, села, завернулась в одеяло.
— Что произошло, Дар? Вы немного… не похожи на себя.
Урсула слышала со стороны, как произносит слова спокойным ровным голосом, а сама всем сердцем рвалась к Дагдару.
Казалось, излечить его легко. Обнять и не отпускать. Гладить по русым, всклокоченным сейчас, волосам. Целовать виски, глаза, скулы, успокаивая и жалея. Нет, жалости он не примет. Ула сочувствовала, видя, как ему плохо, но сдерживала порыв. Любое неосторожное действие разрушит сложившийся между ними мир.
— Не сегодня. — Он приоткрыл глаза. — Случилось… не сегодня. Ровно семнадцать лет назад.
Осторожно вздохнув, Ула мысленно не отпускала Дагдара. Если нельзя обнять, то она представит, что касается его, удерживает на краю боли.
«Что мне делать с тобой, упрямец Скоггард? Как помочь⁈» Ула мучительно вцепилась в одеяло, не упуская ни слова.
— Я не помню. — Он рассеянно провёл по лицу большой ладонью. — Совсем не помню, чтобы оставлял кинжал в комнате матери.
— Сегодня день смерти леди Скоггард?
Для Улы всё встало на свои места.
За бурными событиями она позабыла о страшной истории из детства мужа. Финиам уверял, что маленький лорд забыл ножны с кинжалом, а его безумная мать пыталась убить сына, посчитала его подменышем ведьмаков. Не так уж она оказалась не права. Госпожа Личвард спасла мальчика ценой своей жизни. Леди Скоггард перерезала себе горло на глазах у Дара, а Фин до сих пор обвиняет лорда, и сам Дагдар не простил себя. За сухими фактами стояли чужие страдания и поломанные жизни.
— Вы не думали, что слова Личварда о том дне лживы? И потом, вы были ребёнком. — Урсула мягко постаралась подобрать слова для лорда Скоггарда. — Я помню, как долго считала себя виноватой в самоубийстве мамы. Думала, что плохо вела себя, недостаточно молилась Пастырю, не слушала наставлений Харви. Было страшно и горько.
— Вы понимаете, да. — Кивнув, он выпрямился в кресле. — Все говорят о проклятии, но думаю, что это просто слабость. Наши предки вели распутную и разгульную жизнь. Рано или поздно такое приводит к неестественной смерти. Их жёны не выдерживали горя. Слабые, все как одна. Дети не останавливали их от последнего шага.
— Разве ваш отец был таким?
— Наши отцы — история предательства. Я хотел
