Ольга Митюгина - Посланница преисподней
— Я принесу с кухни свежий консервант, — Эет поднялся. — Ты до комнаты дойти сможешь?
— Вот, не было печали, да? — весело хмыкнул Вир, не поднимая век. — Как-нибудь доковыляю.
— Я тебе помогу.
— Иди давай… за консервантом, — ухмыльнулся Вирлисс, раскрыв глаза и выпрямившись. — Я сам доберусь.
— Но…
— Топай… государь.
Эет рассмеялся и, не в силах сдержаться, порывисто обнял друга.
— Придушу однажды, свин полосатый… — с обожанием прошептал он Вирлиссу на ухо.
И, не дав тому ответить, упруго поднялся и вышел из зала.
Запасы консерванта они начали с Вирлиссом делать, едва на Атариду стали прибывать преступники. Оба понимали, что на первых порах после «оживления» Виру потребуется много крови — а бегать в подвалы к заключённым каждые четверть часа он будет не в состоянии, — и потому подготовились.
Эет обернулся на кухню и обратно практически мигом, но Вирлисс всё равно его опередил: когда Эет раскрыл дверь, неся в руках пузатый кувшин, Вир полулежал на кровати, опёршись спиной о подушки и натянув одеяло до груди.
Эет плеснул консервант в стоявший на столе бокал белого золота и протянул Виру.
— Держи.
— Спасибо. Поставь кувшин рядом с изголовьем, пожалуйста, — улыбнулся Вирлисс, беря своё «лекарство». — Садись.
Эет выполнил просьбу и уселся напротив вампира.
Вир держал бокал у самых губ, катая в ладонях, и взгляд Белого Тигра полнился странной мечтательностью. Солнце блестело на серебристых волосах тариллина — и на стенках бокала.
— Вижу, ты уже не умираешь, — весело заметил Эет. — Как рука?
— В порядке, — скользнув по личу рассеянным взглядом, ответил Вирлисс. — Как мне обещал сто лет назад врач, «к концу недели заживёт».
Эет невольно фыркнул от смеха.
— Ну, значит, заживёт, — просмеявшись, выдохнул он. — Если бы ты знал, Вир, как я рад твоему возвращению! Мне тебя не хватало.
Вирлисс в ответ широко ухмыльнулся, обнажив клыки.
— Эх, люблю я тебя, осла и зануду! — заявил Белый Тигр. — Вот не вижу другой причины, чего я попёрся на приём, когда ноги не держат! Не поверишь, как хотелось на кровать брякнуться, а услышал вас из коридора…
— Кста-ати! — хищно осклабился Эет. — О приёме. Я обещал тебе ухи надрать?
— А я тебе ответил, что покусаю? — блеснул в улыбке клыками Вирлисс. — Ладно, забили… — он посерьёзнел. — Видишь ли, если бы я не вмешался, ты бы выставил священников с Атариды, вот и всё. Ты ж их запугал до полусмерти, они боялись вздохнуть лишний раз… А ты — «пусть попросят»!
— Да что ты из меня всё время какого-то монстра делаешь? — с весёлым изумлением распахнул глаза Эет. И уже без тени смеха добавил: — Знаешь, Вир, если кто кого и запугал, так это ты — меня. Я уже не могу слова сказать, чтобы не подумать: богиня, а как воспримет это Вирлисс? Я не потеряю его дружбу? Его уважение?… Чёрт побери, если ты начнёшь утверждать, что дважды два — пять, я соглашусь, только чтобы тебя не оттолкнуть! Но… — Эет потупился. — Но…
— Но только ты дурак, — грустно ответил Вир. — Эт, ты-то ведь принимаешь меня таким, какой я есть, со всеми моими чудачествами и выкрутасами. С чего ты взял, что я веду учёт твоих промахов? Пожалуй, я лишь один раз разозлился всерьёз. Когда ты готов был чуть не силком меня утащить к Ариэлле. Но всё равно ведь простил тебя. Что поделаешь! Мой лучший друг эгоист и упрямый осёл, — Вирлисс улыбнулся. — Я уже смирился.
Эет прерывисто вздохнул. От немыслимого облегчения на глаза навернулись слёзы, и молодой человек поспешно сморгнул их.
И сжал пальцы Вирлисса — осторожно, едва-едва, потому что пришлось пожимать раненую руку: в здоровой вампир держал кубок с кровью.
— Недоразумение ты ходячее, — только и прошептал юный лич.
— Это я-то? — фыркнул вампир в бокал и сделал большой глоток.
— Ты-то, ты-то, — тут же подтвердил Эт. — Например, ты до сих пор ничего не сказал о Фрей… хотя, судя по твоему мечтательному виду, о ней и думаешь. Чего молчишь-то?
Кубок отправился на стол, а на губы Вира выползла широкая счастливая улыбка. Казалось, действительность перестала существовать для юноши.
— Фрей прекрасна, Эт… — прошептал он. — Прекрасней, чем прежде. Ты знаешь, я держал её за руку… И говорил… И чувствовал, как под моими пальцами билась жилка… Фрери придёт в себя! Обязательно придёт. Ей надо только подольше полежать в крови… Может быть, к вечеру залить свежую… У нас хватит преступников? — вдруг бросил он встревоженный взгляд на Эта, сев на кровати.
Эет, закусив губы, хмуро смотрел себе под ноги. Язык не поворачивался разубеждать Вирлисса. Богиня, ведь Вир всё понимал! Всё понимал и не строил иллюзий… пока не увидел свою любимую во всём великолепии новой, вампирской красоты, не ощутил, как бьётся под кожей жилка…
— Хватит, — прошептал он.
— Слава богине! — Вир, толкнув неловко стол и чуть не расплескав консервант, подскочил на постели. — Я…
— Я не о преступниках, — тихо и жёстко оборвал Эет, не поднимая взгляда. На ковре лежал прозрачный солнечный луч. — Я сказал, хватит болтать глупости. Ты очнулся. Если она до сих пор не пришла в себя, значит, и не придёт — прими это, Вир. — Эет поднял, наконец, глаза и в упор посмотрел на Вирлисса. — Её душа в Асгарде.
— Нет… — Вир упрямо покачал головой, сжав тонкими бледными пальцами угол стола. — Ты не можешь мне отказать в ещё одной ванне крови для Фрей. Ведь, возможно, всего несколько часов отделяют мою девочку… от пробуждения… Фрери совсем… слишком молода для нежити… Ей требуется больше времени…
— Я не отказываю, — вздохнул Эет, механически стряхивая с колена несуществующие соринки. — Но я не хочу, чтобы ты надеялся на невозможное.
— Ещё одна ночь! — взмолился вампир. — Фрери должна… я верю…
— Хорошо, — вздохнул Эт. — Мне мразь внизу не жалко. Мне тебя жалко…
— А меня незачем жалеть, — улыбнулся Вирлисс, с облегчением откидываясь на подушку. — Со мной всё в порядке. Ты давай лучше рассказывай, что тут без меня происходило!
— О, наконец-то! Соизволил полюбопытствовать, — ехидно отметил государь, радуясь перемене темы. — Готовься, сейчас огорошу! И хорошо, что ты лежишь…
— Ну рассказывай уже, — с царственной снисходительностью разрешил Вирлисс и прикрыл глаза, расслабляясь.
— Ну, о жрецах ты уже знаешь, так что начну с главного…
Юноша глубоко вздохнул и нырнул в рассказ, как в омут. Он говорил о ссоре с Сили, о встрече в пространстве снов, об объяснении — и о том, что случилось потом…
— Словом, вот всё, что осталось от Заклятья Подчинения, — закончил Эет своё повествование, крутанув на запястье браслет. — И, сам понимаешь, я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, знал об этом. Для Арита, Таривила… да для всех! версия такова: явились жрецы — и теперь я не привязан к Храму… А то объяснять, как я ухитрился свернуть Заклятье в феньку… При всей моей хвалёной гениальности, прости, на правдоподобное объяснение у меня мозгов не хватит. То, что я сделал, противоречит законам сохранения энергии. А объявлять о своей божественной сущности… — Эет поморщился. — Не хочу.
