Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Удалось бы только взглянуть еще хоть один раз на мужа, запомнить его, попрощаться. И за что только небеса ей послали такую любовь? Сильную и невозможную. Никогда Розен не признает ведьму, никогда больше ее не коснётся, скорей проклянёт. Значит, и не любил. Иначе никогда не поверил бы навету. А даже если и поверил бы, то что? Разве можно отказаться от той, которую действительно любишь? Приговорить к страшной смерти? Розен! Ведьма тихо заплакала, стыдясь своих чувств. Как горько жалела она, что решила остаться в этом мире. Нужно было уйти, покуда не закрылся портал, но тогда у нее бы не родился чудесный сын. Нет, она все правильно сделала. Нужно только чуточку потерпеть. Пережить собственную казнь и казнь малыша. Рецепт старинный, верный, он не обманет.
Грохнули шаги в коридоре, прокашлялся страж по ту сторону двери. Девушка без сомнения узнала походку мужа. Люция гордо вскинула голову, стерла слезинки с лица, распрямила спину и поднялась. Шаги мужчины робко приблизились к двери темницы. Девушка услышала тихий шепот мужа.
- Что баронесса, спит?
- Мне сие неизвестно! - громко ответил страж.
- Не кричи! Дай ей отдохнуть перед тем, как...
И снова шаги, не заглянет к ней муж, не простится, значит, и не любил он ее никогда. Только польстился на длинные волосы, да красивое тело.
- Будь ты проклят, Розен!
______ * Старинная мера до сих пор применяется в конном мире как объективно удобная для сыпучих продуктов. Объём гарнеца (чаще гарца) примерно 3,3 литра.
Глава 5
Чистые доски скрипели под сапогами. Если как следует приглядеться, то в щелях между ними видны спины коней, их гривастые шеи. Нет-нет да промелькнет чей-то хвост, свистнет словно многохвостая плетка и вновь все успокоится. Здесь же, на втором этаже казармы, над стойлами лошадей было спокойно и сладко пахло соломой. Парень поправил подушку под головой, через ткань немного кололись перья. Плащ создавал тепло и уют, напоминал одеяло. Хорошо бы настоящее заказать, как было в доме у матери, и чтобы набито было плотной овечьей шерстью. Кругом раздавался раскатистый храп с присвистом.
Еще немного, еще пара побед в поединках и Герберта переведут жить в замок. Парень быстро и успешно строил карьеру. А то и во Францию через год-другой можно податься, туда, где толком нет зим, да и летом теплей, чем здесь. Только уж больно далеко от родного дома. Так и запропасть можно, помереть от тоски на выжженной солнцем чужбине.
Сон к Герберту все не шел. Дурные мысли одолевали. Встревоженный взгляд, нежные руки, белая как снег кожа. И баронесса даже не плакала, не просила за себя. Тонкая, словно юная девушка, невыносимо красивая, стойкая. И думала Люция только о своём сыне, о том, чтоб мальчишка был сыт и спокоен. Для себя ни хлеба, ни воды не спросила. Барону до нее нет никакого дела. Как можно так поступать со своей семьей? Оставить грудного ребенка без матери, а ее саму бросить в темницу? Странные люди живут здесь. Год от года парень убеждался в этом только крепче, не мог привыкнуть к местным порядкам.
Ну, как можно при всех обвинить жену в колдовстве? Смолчал бы лучше, объяснил жене, что стоит делать, а что нет. Нельзя же отправить в темницу мать своего малыша, да еще и кормящую грудью! Парень вздохнул и перелег чуть повыше на тюфяке. Мимо сапог пробежала жирная крыса, устроилась возле бочонка с водой. Да, и коты здесь другие – ловчих, почитай, и нет. Вот поэтому мышей, крыс целая прорва. Знал бы, привез с собою котенка из дома. Он бы тут быстро сделал карьеру, может, даже купили б его потом во дворец.
Герберт не представлял, как можно отречься от жены, тем более от такой, как баронесса – красивой, веселой и, самое главное, доброй. Все стражи на нее засматривались, подумаешь, ведьма? Что в этом такого? Зачем Розен решил избавиться от жены? Да и настолько ли страшно то колдовство? Вон, в родном селе Герберта колдует соседка и что? Только меньше овцы стали болеть, да чаще котятся двойнями. Всем хорошо, в особенности соседке, которой все носят подарки к каждому празднику. Но попробуй признайся в таком здесь, на земле барона! Казнят, сожгут, запытают!
Герберт перебрался по эту сторону от границы два года назад, чтобы заработать золота. Да и можно ли считать границей полосу леса, которая переходит из рук в руки по нескольку раз в десяток лет? Видимость одна, а все же тут платят щедро, но зато в Торжке куда как проще живется. Не нужно оглядываться по сторонам, чтоб разыскать взглядом икону и деланно поклониться.
Герберт закинул руки за голову, сон все никак не шел. Да и как тут уснешь, когда он видел, как красотка сидит в темнице одна? Тоскует по ребенку, горюет, любящий муж ей даже воды не дал. К кошкам и то лучше люди относятся. Разве можно так поступать с женщиной?
Герберт крепко задумался, он обладал пытливым умом, да и страх перед нечистым вполне естественный. Может, ведьма и вправду опасна? Да только ни разу не видели стражи, чтоб баронесса кому навредила. Наоборот, помогала простым людям, как умела. То траву какую даст, то медяк сунет. Бывало и священник к ней обращался за помощью, все расспрашивал о свойствах растений. Может, ведьмы бывают не только вредные, но и полезные? Жаль, церковникам этого не объяснишь.
Сердце молодого мужчины рвалось наружу из груди. Он думал, как можно помочь этой девушке. Пытался понять, какое зло та могла сотворить украдкой от всех. Никто не заходил к ней в покои в то время, что барона не было в замке. Уж стражи бы обязательно знали, не зря они днем и ночью обходят все помещения. Не заглядывал к женщине в спальню мужчина – ни гость, ни слуга, ни торговец. В этом баронесса чиста, иначе замок и казарма гудели бы от разговоров.
В соседнем селе смертей не случалось – не в чем ведьму винить. Масло, сливки и молоко на кухню поставлялись в избытке, не было разговоров о том, чтоб скот перестал доиться или случился падёж. Ни грозы, ни пожара, ни урагана – ничего подобного давно не было. Так, может, напрасно взъярился барон?
