MAYDAY - Ксения Кантор
Одним словом, предательница.
С Крамаром тоже разговор вышел суровый. За убийство Дарьи, а также за похищение Кристины Сокол отлучил его от медкабинетов, навсегда запретив заниматься медициной и тем более разработками вакцины. И назначил дворником. Похоже, наказание окончательно подкосило ученого. С каждым днем он все глубже уходил в себя и все меньше реагировал на окружающих.
С момента побега брата и сестры прошел месяц. Примерно неделю назад Данила вынужденно признался самому себе, что скорее всего, оба уже мертвы. Несмотря на устойчивость к вирусу, они могли скончаться от ран или быть заживо сожраны визгунами.
Обида и злость миновали, осталась лишь горечь. Ладно, что теперь вспоминать, сбежала, сгинула, как тысячи других.
Надо думать о живых.
После тимуровского бунта и нападения в лагере осталось полторы тысячи солдат и тысяча гражданских, более четырехсот человек погибли. Немыслимые потери. Но жизнь продолжалась. Фламмеры выезжали в рейды, на кухню назначили нового повара, в добровольцы подались все жители, моложе сорока лет. Одно только изменилось. Сокол терял позиции. Его авторитет среди солдат был неотвратимо подорван. Нерешительность, с какой он отнесся к угрозе, чуть не стоило лагерю уничтожения. И гражданские ему этого тоже не простили. Повсюду слышалось роптание. Полковника терпели скорее по привычке, но по факту уже никто не воспринимал его всерьез. Неудавшаяся идея с вакциной, бредовые разговоры о переселении в Сибирь, тоже очков в его пользу не добавили. И выставляли скорее старым чудиком, чем здравомыслящим руководителем. Как такому доверять управление лагерем?
Теперь Сокол грезил объединением с «Аргоном». Планировал перевезти всех кремлевцев на военную базу, не понимая одного – их никто не приглашал. Похоже Страхов вообще забыл об их существовании. Все попытки договориться об ответном визите неизменно стопорились. Командор тянул, и это настораживало.
Одно ясно наверняка – лагерю нужен новый лидер. Командиры объединялись в коалиции, искали поддержку среди солдат, жителей, словом, каждый старался укрепить свой авторитет. И совсем скоро начнется новая грызня за власть. Дэн все видел, понимал и ничего не делал. Ребята подбивали его перехватить инициативу, возглавить лагерь, а он…
А он спрашивал себя – на кой черт ему это нужно?
Нет, мысли о возвращении на остров Дэн оставил уже давно. Как бы ни мечталось, путь назад закрыт. Надо исходить из новой реальности: в Кремле есть стены, жилье, достаточно солдат и провизии. Выжить возможно только здесь.
Однако он чувствовал себя уставшим, разбитым и не понимал, где взять силы для новой борьбы. Накинув капюшон, он дошел до Троицкой башни и поднялся на самый верх. Рядом невидимой тенью появился Шальной. За последнее время они очень сблизились, даже Ромка отошел на второй план. Давно стоило признать, с Шальным у Дэна гораздо больше общего.
– Что показывают?
– Москву, – с невеселой усмешкой ответил Вершинин.
На горизонте занялся голубой рассвет. Снежная пустыня медленно обретала очертания. По мере движения солнца, скрытого плотной пеленой облаков, в воздух взмывали серые здания. Первыми показались покинутые небоскребы Москва-Сити. Следом, проткнув шпилями небо, вверх взметнулись сталинские высотки. Застывшими серыми сталактитами показались дома. Подсвеченные снизу снегом, они выглядели заброшенными и постаревшими. Вместе с рассветом с востока потянул суровый колючий ветер. Обычно он предвещал наступление февраля и последние зимние морозы. Втягивая ледяной воздух, Данила надеялся, что перемена в погоде принесет с собой перемены и в душе.
***
Теперь угрозы от Дока уже не выглядели такими ужасными. Только оказавшись в лапах настоящего монстра, Кристина поняла, какую фатальную ошибку совершила, сбежав из Кремля.
Каждый день походил на предыдущий, а ночи превращались в непрерывный забег по лабиринтам торгового центра. Забег, который, казалось, никогда не закончится. Их выпускали из коморки с наступлением сумерек и сразу выгоняли за добычей. Стараясь держаться вместе, «крысеныши» добирались до магазина, хотя там практически не осталось продуктов. Приходилось обшаривать каждый закуток, заглядывать под прилавки, витрины, в надежде, что туда могло что-то завалиться. Когда кому-то удавалось отыскать упаковку чипсов или шоколад, все радовались. Считалось большой удачей добыть макароны или крупу. Их заглатывали прямо так, в сухом виде, даже не запивая водой. В ресторанах и кафе попадались консервы, и это становилось настоящим праздником. Ведь чем больше улов, тем меньше побоев.
Стоило вернуться с добычей, как ее тут же отбирали, а детей запирали вновь. И никто их не кормил. Поэтому, вопреки смертельной опасности, все рвались на вылазки. Это был единственный шанс не умереть от голода.
В один из первых дней Кристина устроила скандал. Она принесла брату бутылку воды, но добычу отобрали. Тогда она пригрозила – если Кирилл умрет от обезвоживания, она немедленно сбежит, но прежде постарается убить короля. С того момента ей дозволили проносить в коморку воду и немного еды. Самую кроху, чтобы в мальчишке теплилась жизнь.
Первая неделя тянулась бесконечно. Они трижды нарвались на визгунов и едва унесли ноги. В одну из вылазок вернулись с пустыми руками, и всех до единого отхлестали ремнями. Кристина пыталась сопротивляться, защитить детей от побоев, а в итоге получила больше всех. До сих пор все тело покрывали ссадины, о лице и говорить нечего. Оно опухло и саднило. Зеркала здесь не было, да оно и не нужно. Чтобы понять, насколько все плохо, достаточно было посмотреть на реакцию брата. От одного взгляда на нее Кирика начинало трясти.
С внешним миром их связывал лишь стеклянный купол, но почти всегда там царила темнота, как и в магазине.
Последовавшие за этим дни полетели незаметно. Больше ни вопросов, ни возмущений не было. Была новая, страшная реальность. И одним небесам известно, как все это выдержать и не сломаться.
Если бы не был Кирилл, Кристина бы нашла способ сбежать. Но король точно знал, как посадить ее на цепь, пусть и невидимую. Брата по-прежнему держали в коморке, выпуская только по нужде. Он ждал ее возвращения, а стоило войти, кидался навстречу. Страшно представить, что он испытывал в долгие часы ожидания.
Кристина не пропускала ни единой вылазки и каждую ночь рвалась «на дело», чтобы прокормить брата. И все же этого было слишком мало. Кирилл угасал с каждым днем. Раньше, казалось, нет ничего ужаснее смерти. Но теперь она точно знала, есть вещи куда страшнее. Например, день
