Анастасия, боярыня Воеводина - Елена Милютина
— Михаил Константинович, я слабый менталист, брать под контроль другого человека не могу. Но мысли читаю. Так что все, что мы вам изложили, я в их головах прочел. И мысли Владислава скинуть, и с нами повоевать. И то, что Владиславу деньги до зарезу нужны. С наемниками — предателями расплатиться. И хоть какие-то средства личные иметь. Не зависящие от воли Сейма. Так что, когда мы ему предложили лично заплатить за отказ от титулования Московским царем, и признать Михаила равным себе правителем, не узурпатором, он был счастлив. Быстро все подписал и свалил, невесту искать. Так что мир мы заключали с магнатами. А они готовы были все отдать, кроме Смоленска, и Владислава скинуть. Это тоже их мысли были, я четко прочел. Так что они даже брать обратно крепости не все хотели. Удивлены были, что мы им так просто все отдаем и королю дифирамбы поем. Владислав удержался, и теперь не скоро снова на нас войной пойдет. Предупредили мы его. Да и турки его южные границы начали беспокоить. Не до нас стало. Так что да, в глазах Европы мы проиграли, войну, но для России этот мир выгоден! А на мнение Европы нам глубоко плевать, простите, конечно!
— Да, прав Фред! — вступил в разговор царь, — мы теперь Сибирью прирастаем! Так что, скоро поболее Европы будем! Если честно, рано мы воевать начали. Не готовы были. Но не смог я с отцом спорить. Старик совсем плох был, хотел с поляками за плен посчитаться. И, если честно, если бы не его дружок Шеин, то могли и выиграть. Но только войну, а не спокойствие для страны. Хорошо, что теперь титул Алексея никто оспорить не сможет. Он полностью законным государем, наследственным будет. Так что, наверное, ему и отвоевывать все, что потеряли мы в смутное время. Он не сможет, пусть внуки воюют. А нам надо прочный фундамент под Россию подвести. Что бы стояла незыблемо и не шаталась под любым напором. Чем и займемся!
После разговора с Михаилом, князь начал собираться на лето в Бобрики. Но приказ рудознатцев к Камню отправить, и деньги на поездку в Устюжен послал. Сразу уехать не пришлось. Совсем сдал отец, Константин Муромский. Мать Михаила, княгиня Наталья, умерла прошлой зимой, в его отсутствие. Она и раньше страдала, как говорили медикусы «приливами» крови, а Анна объясняла это слишком большим напором крови в сосудах. Насколько раз ей пускали кровь, но зимой, как получила известие, что младший сын оказался в лагере Шеина, окруженном поляками, так с ней удар приключился. Неделю без памяти пролежала и тихо, во сне, скончалась. Михаил даже на похоронах не смог побывать. Только и смог, что, как на ноги поднялся, постоять над могильной плитой в родовой усыпальнице, прощения попросить, что явился косвенной причиной ее гибели. Князь Константин после смерти жены сильно сдал. Не узнать было в этом немощном седом старике бывшего статного воина, железной рукой управляюшего многочисленным семейством. Передал все бразды правления Даниилу, а сам больше отдыхал около теплой печки зимой, или на лавочке, на солнышке, на крыльце терема. Лет-то ему по тем меркам, когда редкий мужчина доживал до 60 лет, было почти запредельно — 83 года!
Михаил решил вывезти отца на природу, в Бобрики, развеяться, да показать свою вотчину. Даниил тоже посчитал, что это отца подбодрит, там более, охоту он любил, а в Бобриках она была обильная. Старик согласился. Так что ехали медленно. Только в середине лета приехали. Анна поехала вперед, протопить дом, проветрить, выгнать зимнюю сырость из долго стоящего нежилым строения. Для самого Михаила воспоминания были тяжелые. Вспоминал гибель сына, Михаила. Совсем молодой, только 14 лет исполнилось, командовал дружиной в имении, отбивался от орд татарских, и отбился ведь, но буквально при последнем приступе сразила парня татарская стрела. Федор, младший из двойни отпросился у отца поступить в семинарию, сан принять. Не захотел после гибели брата наследником быть. Так что теперь единственным будущим князем был Костя, тезка дедушкин 11-ти лет. Его и готовили. Учили. И языкам, и математике, и истории, причем не только России, но и Европы, и географии. Ну и чародейству и воинскому делу, конечно. Только дара ему ментального, как у отца, не досталось. Так что готовили из него чисто боевого мага. Зато Михаилу, в честь деда названному, сыну Анастасии, дар ментальный достался полностью. Сильней, чем у отца и деда. Он и эмпатом был сильным и менталистом. Больших трудов стоило ему даже в три года нянек подобрать. Прочитывал их к себе отношение с первого дня, сначала просто капризничал, а когда осознал свою силу рано, в три года, просто заставлял их уходить самим. Справиться с озорником могли только родители. Оба переживали, что будет, если в пять-шесть лет еще и стихийная сила у дитя проснется!
Только собрались ехать, как Михаилу пришлось еще задержаться. Отправил отца и младших детей вперед, под надзором Насти с ее малышами. Фред тоже должен был позже приехать, вместе с царем. А сейчас пришлось гостя иностранного принимать. Приехал с прощальным визитом наместник Эстляндии и Лифляндии Якоб Делагарди. Он уезжал в Швецию, где его назначили Риксмарксом королевства и членом Регентского совета при малолетней королеве Христине. Получив звание, равное коннетаблю во Франции, он задержался в провинциях, ожидая конца войны России и Польши, и уже хотел своей волей, звание позволяло, двинуть армию на выручку Шеину. но вовремя получил письмо от боярина Воеводина, что его тесть поехал сам на переговоры с Владиславом. Что государь Михаил решил войну закончить, а полный разгром Владислава и, возможная потеря им
