Луна убывает - Светлана Поделинская
– Воспоминания преследуют человека до гробовой доски, лишая покоя подобно ангелам или демонам, – зависит от того, в какой цвет окрашены их крылья, – глубокомысленно изрек Дугальд.
– Я не желаю избавляться от воспоминаний, они часть моей личности. – Лаура прерывисто вздохнула. – Не в наших силах повлиять на прошлое, но мы можем сделать правильные выводы и тем самым изменить будущее. Я не держу зла на Эдгара, ведь он сделал меня бессмертной, но и возвращаться к нему не собираюсь.
Дугальд смотрел на Лауру, такую податливую в его объятиях, беззастенчиво пожирая ее взглядом. В его темных глазах мелькали огненные блики от свечей, расставленных вокруг. Он вслушивался в плавную речь Лауры, что журчала живительным ручейком. Лаура говорила не совсем то, что Дугальд хотел бы услышать, но он убеждался в том, что ее мысли текут в нужном направлении.
– Жертвам свойственно оправдывать своих похитителей, – безапелляционно произнес Темнейший. – Ты слышала о стокгольмском синдроме? Это твой случай, Лорелия. Жертвы отрицают насилие, совершенное над ними, и проникаются доверием к своим мучителям, иначе тяжесть станет невыносимой. Здесь и психологическая зависимость, и нездоровое влечение.
– Я больше не испытываю к Эдгару, – Лаура запнулась, ей было трудно произносить его имя, – болезненной привязанности. Благодарю вас за то, что вы перерезали эту кровавую нить. Теперь я сама по себе.
– Не совсем так, – сознался Дугальд словно нехотя. – Даже после того как мы избавили тебя от магии вашей первой ночи, Эдгар Вышинский все равно остается твоим создателем. Ты не станешь по-настоящему свободной, покуда он существует: у него всегда будет власть принудить тебя к чему-то, и ты не сумеешь возразить. Он может заставить тебя вернуться.
Лаура понимала, к чему клонит Дугальд. Вальсируя, он неуклонно и изящно подводил ее к краю бездны, куда Лаура должна соскользнуть в его неразрывных объятиях.
– Моя мать убила своего создателя, – задумчиво произнесла она, – но это стоило бы ей вечной жизни, если бы Эдгар тогда не помог. Даже если я захочу поступить так же, мне не справиться в одиночку.
– Мы поможем тебе. – Рука Дугальда теснее обвила ее талию. – Ты теперь наша, Лорелия. Добро пожаловать в семью!
Жаклин оказалась одна и, пока все танцевали, заняла позицию наблюдателя у камина. Единственное, чего ей хотелось, – чтобы все оставили ее в покое, а лучше разрешили покинуть праздник. И вампирский дом. Она лелеяла надежду скоротать время в одиночестве, но к ней подошел Оттавио.
– Тебе нравится твой наряд, dolcezza?[49] – поинтересовался он, словно ощупывая ее взглядом.
Платье в стиле французского Прованса из дымчато-голубого шелка, которое купил Оттавио, необыкновенно шло Жаклин. Ее зеркальные серые глаза принимали лавандовый оттенок. Вампир обладал поистине безупречным вкусом.
– Да, благодарю, – вежливо ответила Жаклин и нервозно провела рукой по пепельно-русым волосам. Она не стала делать прическу и оставила волосы распущенными из-за подсознательного стремления закрыть шею, хоть и понимала, что это вряд ли защитит ее от нападения вампиров.
– Скучаешь, pasticcina?[50] – не отступал Оттавио, убрав с ее щеки упавшую прядь.
– Нет, – возразила Жаклин слегка раздраженно, – меня клонит в сон. Ночь не мое время.
– Безмерно жаль, – посетовал Оттавио, томно наклонив голову, и шагнул ближе. – Твоя красота освещает эту комнату, как луна – ночное небо. Мне будет невыносимо лишиться удовольствия лицезреть ее.
Оттавио и прежде проявлял к Жаклин повышенное внимание, но сейчас увивался вокруг нее, точно голодный кот, разве что не мурлыкал. Его руки скользнули по матовому шелку платья, пропустили пряди волос сквозь пальцы и задержались на ее обнаженной спине, там, где вырез открывал лопатки. От его прикосновения под кожей у Жаклин вспыхнули искры, но не те пресловутые бабочки в животе, о которых так часто пишут в любовных романах. Ее ощущения больше напоминали болезненные покалывания, как будто она проглотила подушку с иголками.
– Как же скучно ты живешь, – снисходительно произнес Оттавио, взял Жаклин за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Взглянув в твои глаза, можно прочесть всю книгу твоей жизни. Я жажду привнести краски в твое бесцветное существование. Знаешь, как называется оттенок твоего платья? Цвет ангельского падения. Символично, не правда ли?
Оттавио не выпускал ее из цепких объятий и не сводил взгляда, горящего неприкрытой похотью.
– Между нами ничего быть не может, – проговорила Жаклин, тщательно подбирая слова. – Я человек, а ты вампир, в которых я до недавней поры не верила. Это красиво только в кино, а в реальности абсурдно. Кроме того, у тебя есть жена! – Джекки кинула выразительный взгляд на Сусанну.
– Она совсем не возражает, у нас свободные отношения. Более того, зная Сусанну, думаю, она будет не прочь присоединиться к нам, – жарко выдохнул он ей в ухо.
Серьезное лицо Джекки скривилось от отвращения.
– Я люблю другого, – бросила она ему последний аргумент.
– И что с того? – ослепительно улыбнулся Оттавио. – Без любви не считается.
Надоедливые бабочки внутри Жаклин встрепенулись и затрепыхались. Они щекотали изнутри стальными крылышками, вызывали нестерпимый зуд и безжалостно ранили. Джекки переполнял гнев, и казалось, что ее кровь вот-вот закипит. Она зажмурилась и стиснула зубы, стараясь сдержаться, но это не помогло. Ладони, которыми она упиралась в грудь Оттавио в попытке его оттолкнуть, стали горячими, как раскаленные на солнце камни. Сердце у Жаклин учащенно колотилось, почти разрываясь, а в висках похоронным набатом бил пульс.
Внезапно из камина, спиной к которому стоял Оттавио, вырвался столб пламени и окутал силуэт вампира огненной мантией. Тот вскрикнул и разжал руки, и Жаклин успела вовремя отскочить в сторону. С приоткрытым ртом она созерцала, как дамский угодник Оттавио превращается в пылающий факел, как искажается его лицо нестерпимой мукой. В ушах у нее бесконечным эхом звучал его предсмертный крик.
Музыка, что играла Сусанна, оборвалась с тоскливым аккордом, и танец прекратился. Все вампиры застыли на своих местах, как в детской игре «Замри».
Сусанна вскочила из-за клавесина подобно серебряному смерчу и вмиг оказалась рядом. Какое-то время она ошарашенно смотрела на холмик пепла, который остался от ее любовника, а затем медленно подняла голову и пронзила обмершую Жаклин взглядом золотых глаз. Та оцепенела от этого взгляда, смертоносного, как у Медузы Горгоны.
Лаура бросилась вперед и решительно встала между ними.
– Для твоего блага будет лучше сейчас отойти и дать мне убить ее, – произнесла Сусанна глухим, почти замогильным голосом.
– Остынь, Сусанна, она не виновата! – взывала к ее благоразумию Лаура. – Это произошло случайно! Жаклин не умеет контролировать свои силы.
– Отойди! – закричала Сусанна так пронзительно, что зазвенели стекла.
– Ни за что, – по слогам выговорила Лаура, вздернула подбородок и посмотрела на нее с прищуром. – Ты
