Щепотка удачи - Марисса Мейер
– Вот в чем дело, – напряженно говорю я. – Жизнь – это приключение, верно?
Ари колеблется.
– Да… наверное?
– По крайней мере, такой будет твоя жизнь. Ты станешь создавать потрясающую музыку. Продюсеры будут из кожи вон лезть, чтобы поработать с тобой. Это только начало.
Она выглядит удивленной, хотя на ее губах появляется намек на довольную улыбку.
– Спасибо?
– А я собираюсь подать заявление в художественную школу. Не знаю, пройду ли отбор, но хочу попробовать. И, может, когда-нибудь я буду сочинять комиксы, или рисовать обложки альбомов, или… не знаю. Делать афиши концертов, или оформлять романы фэнтези, или что-то в этом роде. И все это тоже будет круто.
Ари медленно кивает.
– Хорошо…
– И недавно я понял, что… что я… – Я крепче сжимаю край корзины, но не могу продолжить. Как я ни напрягаю мозги, ни одно слово не кажется подходящим.
Я думаю о миллионе моментов между нами. Вспоминаю миллион улыбок. Миллион легких прикосновений. Я думаю о медленном танце под «Битлз», о том, как Ари называла меня своим талисманом, и о том, как она тонет в ливне своей любви.
Может, это глупо, но я надеюсь.
Я надеюсь.
Я выдыхаю имя Ари. Шепот, смех и магическое заклинание.
Затем я делаю глубокий вдох и подхожу к ней ближе. Заключаю Ари в объятия, наклоняюсь и целую ее.
Глава сорок четвертая
Фейерверк.
Трубы.
Падающие звезды.
Симфоническое крещендо.
И когда она отвечает на мой поцелуй… это долбаное заклинание «Солнечный луч» восьмого уровня.
Глава сорок пятая
Ари в моих объятиях, кончики ее волос касаются моих пальцев; она запускает обе руки мне в волосы, и, великая мать Гэндальфа[101], к тому моменту, как мне удается отстраниться, я рассыпаюсь на части.
С трудом переводя дыхание, я прижимаюсь к Ари и наблюдаю, как трепещут ее ресницы.
Мы долго и безмолвно смотрим друг на друга.
Ари медленно проводит руками по моей шее. Ее большие пальцы касаются моих ушей, потом ладони скользят по плечам и останавливаются у меня на груди – там, где бешено колотится сердце.
Слова наконец приходят.
– Я хочу быть с тобой, – говорю я. – На какие бы поиски или приключения мы ни отправились. Я хочу быть с тобой. Всегда. Навечно. И я ненавижу себя за то, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это.
Она издает звук, похожий то ли на выдох, то ли на смех.
– Джуд… я…
Раздается стук в дверь.
Мы оба вздрагиваем, но вместо того, чтобы отпрыгнуть в разные стороны, теснее прижимаемся друг к другу, словно Ари инстинктивно ищет у меня защиты.
–Что теперь? – бормочу я.
За дверью стоит мужчина; его хорошо видно сквозь стекло. Даже при тусклом освещении я различаю его элегантную спортивную куртку цвета хаки и длинный клетчатый шарф.
– Кто это? – спрашивает Ари.
– Понятия не имею, – отвечаю я.
Но тут мужчина улыбается нам и машет рукой в знак приветствия, и…
Святые равиоли.
Я знаю, кто это.
– Подожди минутку… – говорит Ари. – Он вроде как похож на…
– Садашива, – шепчу я.
Так оно и есть.
Чертов Садашив собственной персоной – под дверью «Венчерс Винил», в половине одиннадцатого вечером субботы.
Ари бормочет себе под нос:
– Этот сон становится еще более странным.
Я готов рассмеяться, когда смотрю на нее. Вот только… думаю, она не шутит.
– Впустим его?
– Всемирно известного певца с кучей платиновых альбомов? Да, Джуд. Конечно, впустим.
Мы подходим к двери, и я открываю.
– Э-э… здравствуйте?
–Добрый вечер,– говорит он с благородным британским акцентом.– Прошу прощения за вторжение. Странная вещь – у моей машины только что спустило колесо. Наехал на эту… штуку на дороге. – Он показывает осколок красного камня с зазубринами. На одной из граней я вижу мерцающую золотую двадцатку.
– Я увидел, что в вашем магазине горит свет, так что, надеюсь, не помешал. Можно войти?
– Э-э… да. Конечно. – Я отступаю, и он стремительно заходит внутрь. Позади него, на другой стороне улицы, я вижу блестящий черный спорткар, на каких обычно ездят знаменитости. Такая машина, даже со спущенным колесом, стоит больше, чем все это здание.
Садашив кружит по залу, обводя взглядом стены.
– Так, значит, это знаменитый «Венчерс Винил». На фотографиях он выглядит внушительнее, но все равно довольно необычный, не так ли? – Он делает паузу и глубоко вдыхает. – Ах, обожаю этот запах. Так пахнет во всех музыкальных магазинах.
Мы с Ари обмениваемся озадаченными взглядами.
Он снова поворачивается к нам; его движения немного напоминают танцевальные па. Тут он замечает мусорную корзину возле прилавка и без малейших колебаний бросает туда обломок кубика. Как будто это всего лишь обычный сор. Острый камешек, который проколол ему шину, не более того. Садашив смотрит на нас с улыбкой, покорившей миллионы сердец.
– Даже не верится, что вы здесь. Какова вероятность того, что у моей машины спустит колесо прямо возле этого магазина, да еще посреди ночи, – и он окажется открыт! Вот и не верь после этого в удачу. – Он протягивает руку Ари. – Арасели Эскаланте. Какое счастье!
Мои глаза округляются. Ари выглядит так, будто вот-вот грохнется в обморок. Или впадет в экстаз. Или то и другое.
Ей удается пожать Садашиву руку.
– Вы знаете, кто я?
Он усмехается.
– Я подписан на тебя в социальных сетях. С самого музыкального фестиваля и той ужасно неудачной церемонии награждения.
Ари открывает рот, но не издает ни звука, поэтому снова его закрывает. Она бросает на меня недоуменный взгляд.
–Вы подписаны на Ари, – недоверчиво говорю я, – и знаете, что случилось на фестивале?
– Да, именно так. Мой продюсер входил в жюри. После того, как объявили победителей, он сказал мне, что совершенно уверен, что в процессе судейства происходила какая-то закулисная игра. Оказалось, что девушка, получившая главный приз, – родственница одного из судей, что должно было стать поводом для дисквалификации.
– Хм, – усмехаюсь я. – Выходит, Изи был прав.
–Это теневой бизнес,– говорит Садашив,– и вызывает немало противоречий. Но теперь все это не имеет значения. Что поразило меня больше всего, когда я впервые услышал о конкурсе, так это имя финалистки, занявшей второе место. Арасели Эскаланте. Очень запоминающееся, не так ли?– Он хитро улыбается мне.– Я запомнил его, когда мы с тобой встречались за кулисами. Приятно видеть тебя снова, хотя, прости, не помню, как тебя зовут.
– Джуд.
– Джуд! Ах да, как в песне «Битлз». – Он сует руку в карман, умудряясь выглядеть непринужденно и в то же
