Щепотка удачи - Марисса Мейер

Марисса Мейер

Щепотка удачи

© 2024 by Rampion Books, Inc.

© Литвинова И. А., перевод на русский язык, 2024

© Ксения Холь, иллюстрация на переплете, 2024

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2024

* * *

Джесс, Слоан и Делани

(Я знаю, как мне повезло.)

Глава первая

На этих священных страницах начертана эпическая повесть о великом волшебнике Джуде. С его могуществом могло сравниться только его безмерное обаяние. Жизнь его состояла из череды грандиозных приключений – выигранных и проигранных сражений, побед над злом и торжества добра и света. Джуд был настоящим героем и вошел в легенды. Его история, записанная на этом хрупком пергаменте, достойна внимания. Судьба, построенная на удаче и несчастье, благословениях и проклятиях… и любви, которую воспевают барды всех времен и народов.

Или, если хотите, это история шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника[1] из средней школы Фортуна-Бич. В разгар учебного года он четыре дня в неделю помогает своим родителям, подрабатывая в их магазине виниловых пластинок. Он из тех парней, кто рисует на полях тетрадей вместо того, чтобы делать заметки о промышленной революции. Он из тех, кто не уверен, что когда-нибудь сможет позволить себе учебу в колледже или хотя бы машину, если на то пошло. Он из тех, кто скорее позволит отрубить себе руку световым мечом, чем рискнет пригласить на кофе девушку, которая ему нравится, – а вдруг она откажет? Вот почему он никогда никого не звал на свидания, сколько бы раз ни представлял себе, что могло бы из этого получиться, если бы ему хватило духу. Возможно, что-то хорошее… но гораздо более вероятно, почти наверняка, плохое.

Ну да ладно. У меня неплохое воображение, а это ничуть не хуже, чем великие приключения и настоящая любовь. Фантазии превосходят реальную жизнь примерно в девяноста процентах случаев. И не говорите, что я неправ. Это ведь вы сейчас уткнулись носом в книгу, так что в какой-то степени со мной согласны, я знаю.

– Храм Торны Гортхит? – Голос Ари застает меня врасплох, отвлекая от целенаправленного разрушения четвертой стены. (Это часть декорации – не принимайте всерьез.) Заглядывая мне через плечо, она читает рекламную листовку, над которой я колдую последние десять минут. – Звучит зловеще, Джуд.

–Место кишит опасностями,– объясняю я. Шариковая ручка царапает по белой бумаге, и виниловая пластинка на рисунке превращается в черное солнце, зависшее над усеянным деревьями горизонтом. Я придал буквам в словосочетании «ОТКРЫТЫЙ МИКРОФОН» форму древнего храма, разрушающегося от времени.– Я все еще работаю над названием. Нейминг[2] – всегда самое сложное.

Ари наклоняется ближе. Ее волосы собраны сзади в небрежный пучок, и одна прядь, выбившаяся из него, задевает мое предплечье, прежде чем Ари успевает заправить ее за ухо.

– Предполагается, что это я?

Я выдерживаю паузу, изучая флаер. «„Венчерс Винил“ представляет… Вечер открытого микрофона! 18:00, первое воскресенье каждого месяца. Приветствуются все музыкальные стили». Нижнюю половину листовки раньше занимал рисунок девушки с гитарой, но я видоизменил инструмент, чтобы он больше походил на лютню, удлинил волосы девушки и одел ее в плащ и сапоги для верховой езды. Настоящий средневековый шик.

–Э-э, нет. – Я постукиваю по рисунку. – Это Арасели Великолепная, самый известный бард на всей земле. Очевидно.

Ари понимающе распахивает глаза и шепчет:

– Мне почему-то думается, что это я.

Я поднимаю листок и поворачиваю его к ней лицевой стороной.

– Это лютня, Ари. Ты играешь на лютне? Серьезно?

– Нет. – Она вглядывается в рисунок, прежде чем добавить: – Но я уверена, что смогла бы.

– Да уж. Арасели Великолепная тоже любит покрасоваться.

Ари смеется.

– Так что же происходит в этом жутком храме?

–Группа бардов соревнуется в музыкальном конкурсе. До смерти.

– Ого. – Ари запрыгивает на прилавок. Это получается у нее на удивление ловко, хоть она и невысокого роста. – И много ли бардов подписывается на это?

– Тут либо участвуешь в турнире, либо твое вирусное видео в YouTube атакуют комментариями сотни тысяч троллей. Настоящих троллей. Вонючих.

– Понятно. – Ари болтает ногами. – Смерть звучит предпочтительнее.

– Я тоже так подумал. – Снова взяв ручку, я добавляю виноградные лозы и листву, оплетающие стены снизу. – На самом деле мне еще не удалось до конца понять магию этого храма. Я знаю, что в последнем зале будет статуя, и, по идее, когда-то там жила девушка, ее прокляли, она превратилась в камень, и только тот, кого сочтут достойным, сможет разрушить чары. В случае успеха участники получат бонусные баллы для будущих конкурсов мастерства. Что-то вроде магии, которая приносит сверхъестественную удачу. Но если они облажаются… пока не знаю, что с ними делать. Их ждет что-то плохое.

– Унижение от злобных интернет-троллей?

Я серьезно киваю.

– Это медленная мучительная смерть.

Выключается проигрыватель. Я и забыл, что там крутилась пластинка, но вздрагиваю от внезапно наступившей тишины.

– Ты очень здорово рисуешь, Джуд. – Ари тянется к гитаре в потрепанном чехле, прислоненной к стойке. – Больше не думал о художественной школе?

Я усмехаюсь.

– Не настолько я везучий, чтобы поступить в художественную школу.

– О, я тебя умоляю. – Ари отстегивает защелки на боковой стороне чехла. – Ты должен хотя бы попытаться.

Я отмалчиваюсь. За последний год мы не раз обсуждали это, и мне нечего добавить. Счастливчики, поступившие в художественную школу на полную стипендию, неизменно вызывают у меня восхищение. Я завидую тем, кто украшает свое тело кристаллами Сваровски, называя их кровавыми бриллиантами, и устраивает аукцион фальшивых людей посреди Таймс-сквер в знак протеста против аморальных способов добычи полезных ископаемых. Вот они уж точно artistes[3].

В то время как я в основном рисую драконов, огров[4] и эльфов в крутых боевых доспехах.

Ари достает из чехла акустическую гитару и кладет ее себе на колени. Как и почти вся одежда Ари, гитара винтажная, унаследованная от дедушки, который умер, когда Ари была еще маленькой. Я не эксперт, но даже я могу сполна оценить красоту инструмента с узором из пластинок темного дерева по краям корпуса и грифа, которые выглядят черными, пока упавший на них свет не придает им красноватый оттенок. На этой гитаре играли много лет, и глянцевая отделка местами стерлась, а на самом дереве кое-где появились вмятины, но Ари говорит, что такой отпечаток времени ей особенно дорог.

Пока Ари перебирает струны, настраивая гитару, я поднимаю крышку проигрывателя, снимаю с него пластинку и укладываю ее