Никогда прежде - Марьяна Сурикова
Мужчина прервался на миг и с усилием сглотнул, после чего продолжил:
– А критически болезнь ухудшается при мощных всплесках, когда призываешь силу для чего-то поистине невозможного. И по другим случаям мы знаем, что сигналом становится сбой, когда некоторое время пространство не отзывается и не поддается контролю.
– Сигналом чего? – Я вспомнила тот вечер в моем доме, и сердце заныло.
– Что времени осталось немного. И тогда маги уходят. Они оставляют нас и выбирают место, где обретут вечный сон. Раян с детства знал, что его жизнь не будет долгой, но он хотел бороться, он выбрал путь, что хотя бы дарил надежду. Это была миссия отыскать лекарство. Он изучал ваш язык, вашу культуру, он искал Каменный свет – единственное вещество, которое способно вернуть утраченное, единственное, что совместимо с живой материей. У нас он сохранился в легендах о невероятных сотворенных им чудесах. Я помогал брату, чтобы ему было проще учиться. Мы вместе занимались, хотя я учился гораздо менее усердно, признаюсь, у меня не было того стимула, что у него. Раян выбрал своим предназначением спасение сильнейших представителей нашей расы, и ему не посмели возразить. Наша семья не носит фамилию Ильнаркир, поскольку отец Раяна ушел совсем молодым, а мать погибла раньше. Но за близость к семье магов пространства блага коснулись и нас. Раян вырос в семье своей тети, моей матери, однако меня приблизили ко двору и сделали Вторым сераскиром. А он отправился к вам и потом написал, что нашел минерал, но тот не помог. Сила продолжала его убивать. Может, уже было слишком поздно, может, Каменный свет изменил свойства или был не в состоянии один совладать с непосильной задачей. Ну, а потом случился вечер, когда Раян выбрал сократить собственную жизнь, потратив так много сил на спасение людей. Он мог бы протянуть дольше, не выложись он тогда.
Мужчина говорил негромко, без злости, но, наверное, жалел, что его брат не выбрал уйти сам, бросив людей на произвол их же собственной глупости.
– Ян говорил, мое присутствие помогает ему. Что ему легче дышать рядом со мной. Называл своим лекарством.
– Потому что он вас полюбил. А рядом с любимыми нам всегда легче.
Мужчина положил ладонь на какую-то стену, и тогда я обернулась, чтобы увидеть перед собой преграду из переплетенных ветвей. По виду она напоминала забор, только не из металла, как у нас.
– Чувствуете этот аромат?
Легкий, приятный и такой знакомый запах креол. Я узнала его.
– Он стал тише.
Брат Яна прислонился лбом к поставленной на гибкую ветку руке.
– Раян всегда любил цветы, особенно эти. Он вернул их к жизни. Креолы для нас символ восхищения и очарования, а аромат способен дарить их обладателю радость. Наши девушки обожают этот цветок, а потому на протяжении веков мы сами практически истребили его. Когда случился сезон затяжных дождей, вода оказалась повсюду. Маги пространства не позволили жителям пострадать, а вот часть садов затопило. И то поле, где росли цветы, тоже. Креолы очень капризны и чувствительны, они растут только в определенном месте, которое выбирают сами. Как потом ни пытались восстановить посадки, ничего не выходило. Но Раян захотел вернуть цветы. Нашел сухие семена на прежнем месте, высадил в личном саду рядом со своим домом, а потом перенес в него исток живительного ручья, который стекается в большой пруд. Эта вода придает сил, быстрее заживляет раны, и она начала питать корни цветов. Вот тогда креолы стали набирать жизнь. Раян заботился о них, цветы признали его и с ним становились более покладистыми. Когда кто-то другой берется ухаживать, креолы вновь начинают капризничать, и очень нелегко совладать с уходом за ними.
– Вы тоже говорите о цветах как о разумных созданиях.
– Природа разумна, она живая и даже способна отвечать, но у нее нет привычного вам мышления и восприятия мира, потому и кажется, что растения не имеют души.
– Значит, это его сад?
– Раян открыл его часть для всех, кто желал полюбоваться цветами. Редко можно было сорвать цветок, только в исключительных случаях. Ведь, даже сорванные, они могут простоять очень долго в любви и заботе. Сад креол уникальное достояние Аниила, и именно туда он ушел.
– Он подарил мне три цветка, – я сглотнула вставший в горле комок, – я не приняла две. Они погибли.
– У людей иные понятия, вы растете в разрыве с природой, сложно винить вас за полное ее непонимание.
Он провел ладонью по плетуну и снял руку.
– Я каждый день прихожу сюда, к воротам и вдыхаю аромат креол. В моменты ухода нам важно единение с природой. И уходить принято иначе, чем у людей. Но вначале, когда Раян простился с нами, я посмел нарушить запрет. Не вытерпел, пробрался следом, желая найти его, но каждый раз опять возвращался к выходу. Брат не хотел, чтобы мы видели, он хотел проститься именно так. И если маг пространства не желает, чтобы его нашли, то оспорить решение мало кому под силу. Поэтому я не могу исполнить вашу просьбу.
– Но зачем тогда продолжаете сюда приходить?
– Когда, приблизившись к воротам снова, я не уловлю аромата креол, значит, лепестки цветов закрылись и Раян уснул навсегда, а пространство забрало своего мага. Я узнаю, что его больше нет, а после вновь открою сад, как брат велел.
– Откройте мне ворота, пожалуйста.
Он вздохнул, а после провел руками по цепляющимся друг за друга древесным побегам, и те словно ожили, отползли в стороны и сформировали проход.
– Вы не найдете его, Сабрина. Я блуждал внутри долгое время и не отыскал.
– Может, природа подарит мне эту попытку?
– Я буду ждать здесь столько, сколько вам понадобится, чтобы смириться, и открою ворота.
Шагнув внутрь, я оглянулась, но плетуны уже сплетались снова, закрывая выход. И хотя прежде я настаивала, просила, готова была умолять проводить меня к Яну, то сейчас стало жутко. Сердце и горло сдавило. Руки похолодели, и во рту пересохло. Но я должна была, должна была отыскать. И жалела в этот момент, что со мной не оказалось Равки. Зато вокруг росли цветы, прекрасные креолы, чашечки которых качались на тонких стебельках. Они были полузакрыты.
– Ян! – выкрикнула я в тщетной надежде, что он отзовется. Ответит из глубины огромного сада, где запутано пространство и куда не долетали даже мои письма.
Сделав несколько шагов по дорожке, я остановилась. Всего лишь пара шагов, а уже почудилось, будто место изменилось. Его брат был прав, таким образом мне
