Пепел жизни - Рина Харос
– Ты слишком долго играл, Йенс. Вот что бывает, когда игрушки перестают быть послушными.
Я развела обе руки в стороны и воссоздала шаг, который отшвырнула от себя и направила потоком в сторону Йенса. Свет окутал его тело и оголил пороки, присущие орку, – все до единого, но он успел истребить только четыре. Меня едва не стошнило, когда перед глазами возникла картина, как мужчина пожирал тьму, чтобы напитаться их силой, но все это было тщетно – истинная сущность не обладала силами, и жалкие крохи, которые он получал, не смогли бы позволить получить желаемого в должной степени.
Пока ломались кости Йенса, крики боли и отчаяния заглушали все остальные звуки, со стороны леса послышалось рычание, и огромная тень показалась среди деревьев. Я отлетела на пару метров назад, прежде чем массивная смоляная рука попыталась меня схватить. Выкрикнув проклятия, я создала щит, когда вторая потянулась ко мне и, сжав ладонь в кулак, со всей силой нанесла удар. Я силилась направить магию в сторону тени, которая не показывалась полностью, а пыталась только нападать, но она тонула в ее сущности, почти что не нанося вреда твари.
– Немедленно отойди!
Из оцепенения меня вывел голос Алкесты, стоявшей поблизости – в правой руке коса, которая некогда принадлежала Смерти, около левой летали бабочки и насекомые, которые характеризовали Жизнь. Внешность у Высшей при этом не изменилась, разве что взгляд стал более ожесточенным, потерялась мягкость в лице. Ударная волна отбросила меня в сторону – я врезалась спиной в дерево, расцарапав кожу, но в тот же момент поднялась на ноги и с ужасом наблюдала за тем, как тень, которая скрывалась в лесу, начала выходить на поляну.
Сложно было понять, кому она принадлежала – мужчине, женщине, – представляла собой бесформенную темную субстанцию, у которой поочередно формировались то руки, то ноги, то расплывчатое лицо с распахнутым ртом. Тварь высовывала длинный язык в гнойных язвах и пыталась добраться то до меня, то до Алкесты, но у нее это не выходило – банши замахивалась косой и отрубала плоть существа раньше, чем та пыталась коснуться. Существо взвизгнуло и вновь напало.
– Бальтазар, остановись! – выкрикнула Алкеста. Все звуки на поляне стихли, даже птицы, казалось, замерли, прислушиваясь. Бесформенная тень сделала еще пару шагов и замерла – у него сформировалась рука, которую он протянул к банши – человеческие смоляные пальцы подрагивали, когда он провел пальцами по ее волосам.
– Ты не она.
Хриплый раскатистый грохот пронесся по поляне. Существо затряслось, запрокинуло голову и, высунув язык, начало сбивать им деревья с корнем. Ведас, который стоял все это время в каком-то оцепенении, ринулся на помощь Алкесте, но она остановила его взмахом руки и указала в сторону Мулцибера, лежавшего без сознания недалеко от разъяренной твари. Я выкрикнула – стыд окутал мое нутро – ведомая гневом и местью, я совершенно забыла про демона, который все это время поддерживал мои силы.
Ведас, ловко лавируя, добрался до демона, подхватил его тело и скрылся во дворце. Я сидела около дерева и наблюдала за тем, как Алкеста наговаривает заклинание и водит косой по воздуху, вырисовывая руны.
– Отец… Прекрати…
Голос Йенса прозвучал хрипло, безжизненно. Орк вскинул затуманенный от боли взгляд и шумно сглотнул – его рот был обезображен до такой степени, что я едва сдержала рвотные позывы.
Существо замерло и обернулось на Йенса. Плавно соскользнув в его сторону, оно материализовало человеческие руки и обхватило орка.
– Прости… мое… дитя…
– Ты помогал сыну вершить зло, чтобы возродиться, не так ли? Дух, призрак, которого не удалось заточить в Забвение, продолжает скитаться по материкам и искать жертвы. Твоя душа переродилась в демоне, что был на волоске от смерти, но истинная сущность не успокоится никогда. При помощи родного дитяти решил, что, совершая сделки на крови, сможешь напитать ослабленный дух магией, чтобы обрести материальное воплощение. У тебя это получалось, пока сатиры не перестали идти на самоубийство. И тогда те крохи, которые удалось собрать, использовал, чтобы их одурманить. Тело Йенса – твой сосуд, где ты вершил свои правосудия, истинность и правдивость, которые устанавливал сам. Скажи, кромсать душу собственного дитяти доставляет такое же удовольствие, как убийство, Бальтазар?
Слова Алкесты ранили, уничтожали, но не призрака демона, а меня. Тот, кому доверяла, кому верила, оказался сыном отступника, который позволял использовать свое тело как сосуд для убийств. Теперь стало понятно, откуда брались вспышки агрессии, кровавые руки, ночные прогулки… Йенс позволял духу отца вселяться в свое тело и убивать, напитываться магией.
– Но в тот вечер, когда напал на поселение сатиров, на что надеялся? Что той украденной магии будет достаточно? Ты слишком слаб, и все, на что хватает сил – это совершить сделку. Сестра должна была тебя убить, но пожалела, использовав лишь душу для перерождения демона, оставив неупокоенный дух блуждать по континентам.
– Все… не так…
– Замолчи, отец.
Йенс кашлянул – кусок плоти отвалился от лица, с противным чавкающим звуком упав на траву. Существо проследило за этим и заскулило, чтобы оказать безмолвную поддержку дитяти. Если бы Йенс рассказал, намекнул, мы бы нашли способ все исправить. Но сейчас… Сейчас это не имело никакого смысла, раз он так легко согласился на роль палача, будучи уверенным в том, что за это воздастся.
– Все твое нутро противоречиво. Даже после смерти ты, как таракан, находишь дыры, куда можно пролезть, отравляешь жизнь сына, уничтожаешь ни в чем не повинных сатиров. Ты – отступник, которого не должно быть на этих землях.
Алкеста вскинула руку и призвала золотую нить, которая стремглав окутала ее запястье. Она чуть подрагивала, искрилась, но не пыталась проситься прочь. Существо замерло, поняв, что в руках у банши. Оно попыталось наброситься на нее, но все было тщетно – магические символы, активированные заклинанием, вспыхнули черным, не позволяя сущности подойти ближе. При каждом прикосновении тело Бальтазара вспыхивало огнем, оставляя глубокие рытвины.
Нить судьбы Бальтазара… Перерождение… Демон… Мулцибер…
– Нет! – выкрикнула я и, распахнув крылья, стрелой подлетела к Алкесте, пытаясь выхватить душу Бальтазара. Она ловко отшвырнула меня от себя и, изогнув бровь, молчаливо потребовала ответа.
– Эта душа – Мулцибера. Если ты ее уничтожишь, чтобы навсегда избавиться от Бальтазара, то умрет… умрет…
Я не могла позволить, чтобы Мулцибер погиб вот
