Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес
Поэтому Арторис чертыхался и ярился без толку, а затем проводил свои дни в бессонном дозоре рядом с Ильсевель. Еще немного, и он доведет себя до смерти. Он уже и так напоминает призрака с ввалившимися глазами, обеими руками цепляющегося за свое седло.
Я игнорирую его мольбу отправить его через портал вместе с принцессой. Я не покину эту проклятую землю, пока не буду уверен, что мои воины, как живые, так и мертвые, вышли из нее. И я уж точно не спущу глаз с Ильсевель.
Арторис снова чертыхается и ссутуливается в седле. Рука леди Парх незаметно ложится на рукоять ее меча. Она отлично знает, кто та проклятая девушка, которую мы везем с собой, и какую цену она будет иметь в надвигающихся разборках. Она не позволит этому Мифату подорвать наши шансы на переговоры с Ларонгаром. Понял ли Арторис, что я намерен делать с Ильсевель, или же нет – сказать не могу.
Я стискиваю кулак, мои пальцы сжимаются вокруг острых граней кристалла, спрятанного в ладони. Я завел привычку носить его с собой, тот урзул, который Мэйлин дала мне будто бы целую жизнь назад. Часть меня хотела бы больше никогда его не видеть. Но я должен смотреть; я должен знать. Цена за жизнь Фэрейн еще не уплачена. Пятьдесят славных трольдов сгинули во имя Мифанара и Подземного Королевства, но их было недостаточно, чтобы покрыть мой долг. Что до меня… я не получил ни царапинки. Даже когда мой морлет был убит и упал, сокрушая меня своим телом. Очевидно, боги не считают меня достойной заменой моей жене.
Но что же насчет Ильсевель? Я поворачиваюсь в седле, бросаю взгляд на тот грубый гамак, в котором лежит ее тело, мучимое лихорадкой. Выживет ли она? Или я слишком долго медлил? Быть может, это она отдаст свою жизнь, чтобы избавить меня от моего долга.
Когда последние морлеты проходят через врата, Лур возвращается с той стороны с докладом.
– Ваше войско ждет вас, мой король.
– А Ларонгар?
– Он там, – подтверждает она. – Он уже слышал о победе под Эвизаром.
– А что еще он слышал?
Ее взгляд на миг перескакивает на тот гамак, в котором лежит Ильсевель.
– Ничего, насколько мне известно.
Я киваю. Я старался держать новости о возвращении Ильсевель в секрете, но не знаю, какими средствами связи друг с другом располагают Мифаты. Почем мне знать: быть может, Арторис уже нашел способ послать весточку магу Вистари. Придется рискнуть.
– Очень хорошо, – говорю я. – Леди Парх, оставайтесь с принцессой, пока я за вами не пришлю. Лур – ты со мной.
– Вы оставите Ильсевель без охраны в этом мире? – возмущается Арторис, яростно краснея.
Парх показывает зубы.
– У нее есть охрана, человек.
Прежде чем Мифат успевает возразить, я поднимаю руку.
– Арторис, я был бы признателен вам за компанию. – Это не приглашение, но и не просьба.
Он слышит повеление в моем тоне, и ему не хватает смелости мне воспротивиться. Бросив последний взгляд в сторону Ильсевель, а затем горько выругавшись, он пускает своего скакуна вперед, двигаясь рядом со мной, когда мы с Лур приближаемся к вратам. Я смотрю на рябь завесы между реальностями и не могу удержаться, чтобы бегло не пронзить ее взглядом, стараясь увидеть хоть что-то на той стороне. Быть может, Ларонгар уже сейчас ждет меня с отрядом боевых магов, готовых отправить меня в забвение в тот самый миг, как я пройду в его мир. Сделав короткий вдох, я пришпориваю морлета, пуская ее вперед. Она шагает охотно, готовая избавиться от этого места, пускай ее и ждет крайне неприятный сюрприз.
Завеса пространства и времени скользит по нашим телам, тонкая, как шелк. Мы вываливаемся через нее в ослепительный свет зари. Гэш издает протестующий вопль, трясется так сильно, что чуть вовсе не выскальзывает из этой реальности – настолько ей не терпится вернуться в собственное измерение. Я крепко держу ее, ухитряясь не дать ей улизнуть, мой дух борется с ее.
– Фор, сын мой! – ревет голос Ларонгара у меня в голове еще прежде, чем мои глаза успевают хоть как-то перестроиться. – Как же я рад тебя видеть!
Я не мог бы сказать в ответ того же, даже если бы захотел. Я вижу только черный бесформенный силуэт верхом на коне, облаченный в плащ из медвежьей шкуры. Мои собственные бойцы стоят строем по обе стороны от врат, большинство из них спешились, потому что их морлеты отказались существовать в этом слишком уж ярком мире.
– День добрый, Ларонгар! – говорю я, приветственно поднимая руку. – Я вернулся к вам с места избавления Эвизара. Ваш город и ваша цитадель теперь свободны.
– Да я бы и гоблиновой задницы за этот город не дал, – отвечает Ларонгар. – Груда бесполезных камней. Но вот маг Вистари, – он взмахивает рукой, показывая на одну из неотчетливых фигур-теней, едущих с ним рядом, – благодарит тебя за успешное возвращение его любимой цитадели. Ай, ну я же всегда знал, что ты это сделаешь, мальчик! – Он шлепает себя по бедру и разражается глубоким ревущим смехом. – Мои советники все твердили: «О нет, не нужно торговаться с троллями! Это мерзкие, глодающие кости дикари, им нельзя доверять!» Но ты доказал, что они все ошибались, верно?
Он знает, что я мог бы пробить ему череп одной рукой и даже не вспотеть. И все же он насмехается надо мной, подпуская в свою речь слой весьма прозрачных оскорблений. Не знаю, что меня задевает сильнее: то, как он говорит «тролль» или «сын». От обоих слов к моему горлу подступает желчь.
Но наше соглашение, зафиксированное на бумаге и подписанное, меня удерживает. Так что я смотрю прямо в это слепящее
