Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Точно, – с облегчением выдохнул Аластор, поднимаясь. – Обязательно оставлю и бороду, и вот это… Только придется заплетать!
Лучано благоразумно проглотил предложение всю оставшуюся жизнь – хотя сколько ее там будет? – заплетать Аластору волосы, как тому будет угодно. И Айлин – тоже! И духи для них делать… В конце концов, кто сказал, что из него не получится куафер, если уж мастер Ларци столько лет варит кремы и помады?!
«Сказка для юных Шипят, – усмехнулся Лучано про себя, пока Аластор выходил из парной. – Гильдию покидают только покойники. Нет, бывало, что некоторые умники, выучившись и решив, что отлично проживут сами, сбегали. Кое-кому даже хватало соображения сначала изобразить свою смерть, чтобы не искали. Уехать из Итлии, взять другое имя, даже внешность поменять…
Но кому ты нужен в большом мире без родных, покровителей и благородного синьора, готового за тебя поручиться? Дорога либо в солдаты, либо в собственные гуардо какого-нибудь богача. А и те и другие – просто расходный материал! Покалечишься – тебя выкинут на улицу подыхать, тогда как в гильдии будут лечить. И даже если не вылечат, все равно будешь иметь еду и теплую постель, пусть даже конюхом или истопником при казармах. Притом солдата, который надерзит офицеру, могут запороть до смерти. И ты никогда сам не станешь офицером, если не имеешь благородных предков. Выше сержанта с грошовым жалованьем не подняться, разве что умудришься спасти целую крепость или взять в плен короля. Только королей на всех желающих ни за что не хватит!
А Шипы привыкли сладко есть и пить, спать с красивыми девчонками или парнями, щеголять оружием и одеждой. Привыкли не бояться городской стражи и даже с людьми дожа раскланиваться, не опасаясь ничего, пока не попались на самом деле. Да и тогда… Если гильдия не сможет вытащить неумеху, он хотя бы получит быструю легкую смерть в кружке воды, а не колесование, четвертование или сожжение на медленном огне, как обычный бандитто. Поэтому из гильдии бегут лишь безумцы. Или обреченные. Те, кому нечего терять и некого подвести своим побегом. Так что… не быть мне куафером и парфюмером ни его высочества Аластора, ни ее магической светлости Айлин. Да и синьора Минри обещала совсем другое».
– Ах ты, зараза! – послышался медвежий рев Аластора из соседней комнаты, где они только что мылись. – Лу! Ты посмотри, что твой мерзавец наделал!
Лучано прыгнул к двери, распахнул ее… Перлюрен, облезло-мокрый, так что только нос торчал на гладкой мордочке, понуро свешивался из огромной ладони Аластора, хлопая глазками и помахивая лапами. А на полу, рядом с бадейкой воды, которую они оставили, лежал мокрый ком белья, в котором Лучано узнал подштанники своего спутника.
– Я для чего чистое белье приготовил?! – бушевал дорвенантец. – Чтобы ты, паскуда, сюда пробрался и постирал его?! У меня другого белья нет! А просить подштанники неизвестно у кого я не собираюсь! Лу, забери свою тварь, пока я его не утопил!
И он мрачно вручил Лучано мокрого дрожащего Перлюрена, раздраженно сообщив:
– И запомни, ради всех Благих! Еноты – стирают!
– Что стирают? – обомлев, переспросил Лучано, прижимая Перлюрена к себе.
– Все! – рявкнул Аластор. – До чего дотянутся! А дотянутся они до чего угодно! Не знаю, кто здесь в трактире окопался, нежить или разбойники, но, если я их найду, я им сам твоего зверя подарю! Пусть лучше они страдают, чем мы!
Торопливо одевшись, он выскочил из «баньи», а Лучано проникновенно посмотрел в глаза Перлюрену. Во взгляде енота читалось такое же чистое незамутненное раскаяние, как у него самого лет этак шестнадцать назад.
– И как меня Ларци не утопил? – пробормотал Лучано. – Святой человек, хоть и грандмастер. И даже выпорол всего раз. А тебя и бить-то нельзя, кроху такую… Да и за что бить, если вы, ено-о-оты… если вы, оказывается, стираете! Нельзя же бить кота, если он ловит мышей! Или щенка за то, что гоняется за дичью! Хм… а хочешь мои носки постирать? Они где-то здесь были… И я тебя за это ругать точно не буду! Хочешь?
Он погладил мокрую темную шерстку, подцепил пальцем кожаную шлейку работы его высочества и тихо добавил:
– А Альса ты не бойся. Он такой добрый, что непонятно, как до своего возраста дожил. Он даже меня терпит! Хотя поглядывает иногда странно… Ничего, он к тебе привыкнет! Но знаешь, страшный зверь Перлюрен, мне самому жутко, что я тоже… привыкаю… к чему-то.
* * *
Айлин казалось, что она проваливается в белый туман, такой плотный, что он лишь немного расступался перед ней и сразу смыкался то ли позади, то ли сверху. Она плавала в этом тумане, ничуть его не боясь. Напротив, было так уютно! Пошевелив руками и ногами, словно в теплой воде, она постаралась оглянуться вокруг, ища Аластора и Лучано, однако их не было, только ровная пелена застилала все вокруг. Что ж, сон, конечно, довольно скучный, зато на кошмар точно не похож. Почему-то она была твердо уверена, что белый туман, так ласково ее обнимающий, не таит никаких неприятных сюрпризов.
– А все-таки зачем тебе понадобились перья? – вдруг послышался совсем рядом знакомый голос, полный отчаянного любопытства.
Айлин узнала Саймона и напряженно заморгала. Она же заснула в таверне, откуда там мог взяться Саймон? Или он ей просто снится? Но голос был таким настоящим, а туманная пелена перед глазами все никак не развеивалась…
– Саймон, не отвлекай меня, – раздался ровный, как обычно, голос Дарры. – И все увидишь сам.
Айлин снова потерла глаза и что было сил ущипнула себя за руку. Больно не стало, значит, это все-таки сон? Зато туман впереди развеялся, образовав подобие огромного окна, и она увидела нежно-зеленые стены и узкую кровать, накрытую зеленым же покрывалом. Поверх него развалился странно бледный Саймон, закинув руки за голову в своей излюбленной позе. Возле него на покрывале валялось несколько ярких оберток от сладостей, а правая нога была почему-то туго забинтована. Он что, поранился на тренировке?
Переведя взгляд на Дарру, Айлин едва не вскрикнула от удивления. Дарра стоял на колене у самой кровати Саймона, перед ним на полу была расстелена большая карта Дорвенанта – совсем как та, что висела в аудитории землеописания, а на карте разложено девять шпилек-перьев из черненого серебра. Перья Воронов! Интересно, что Дарра собирается с ними делать?!
Она вдруг поняла, что комната – это, конечно же, палата в целительском крыле. Вот и стакан с остатками зелья стоит на тумбочке рядом с кроватью… Какой яркий сон, совсем как настоящий!
Айлин даже показалось на миг, что она и вправду стоит за окном и если юноши обернутся, то увидят ее. Но они, разумеется, ничего не замечали.
Дарра вытянул руку над картой, глубоко вздохнул и что-то зашептал. Айлин не удалось разобрать ни слова, но в комнате словно повеяло ледяным ветром. Мажеский перстень на указательном пальце Дарры ослепительно вспыхнул лиловым, а потом шпильки, разложенные по карте, завертелись на месте, словно кто-то невидимый их раскручивал! Они вертелись все быстрее и быстрее, сталкиваясь друг с
