Это я тебя убила - Екатерина Звонцова
Несколько секунд я колеблюсь. Могла бы рыкнуть в спину: «Зато я вас не отпускала!» – с другой стороны, стоит ли? Не скажу, что хочу вести с Илфокионом еще беседы. Не уверена, что внезапный зуд в метке Каса не навел его на мысли: все-таки не вчера родился. Нет, умнее быть осторожной и не сталкиваться с ним лишний раз, ну а когда – если – я стану королевой, придется позаботиться о дистанции между нами. Хм. И пусть переезжает со всем тряпьем.
– Эй, – раздается у плеча, очень сердито. – Чего встала, человечица? Я тут а… агонизирую!
Встала я не только от тревожных мыслей. Еще я надеялась, что где-то здесь, в коридоре, меня ждет Эвер – чтобы узнать, как мы справились, или хотя бы просто… просто…
…обсудить вчерашний вечер, да. Тоже придется, утром перед допросом мы же не увиделись, я все проспала с похмелья. Не то чтобы я готова, но выбора нет. Как, впрочем, нет и Эвера. Коридоры пусты, залиты светом, за распахнутыми дверями лишь тихо дрожат от морского бриза занавески. Похоже, едва вырвавшись от Илфокиона и близнецов, Эвер ушел. Хорошо, если ему не стало плохо и он не лежит где-нибудь на лестнице без сознания…
– Человечица-а…
Вздохнув, я решительно иду в противоположную от помещений стражи сторону, к атриуму. Поняв, что нужно выплеснуть напряжение, ожидание, разочарование, сомнение, надежду, страх – всю ненормальную смесь, которой наградило меня это утро вкупе с ночью, – прибавляю шагу. А в конце концов бегу, как бегала только в детстве, и даже не понимаю, что именно меня гонит. Может, то, что Скорфус опять молчит. Может, сама мысль, смутная догадка, что именно с ним не так. Нет, нет, нет…
Тук-тук-тук – гулко стучат шаги по пустым коридорам, резко отдаваясь по углам. Скрипят незапертые двери, изредка попадаются часовые и слуги с метлами или утварью, еще реже – папины помощники с бумагами и книгами. Все расступаются, едва меня завидев, как если бы я выкрикивала: «Дорогу принцессе!» Я, наоборот, сжимаю губы, кусаю щеку изнутри и прижимаю к себе Скорфуса, пытаясь согреть, а сама прижимаюсь к нему. Не понимаю… нет, не понимаю. Что именно так выбило меня из колеи, что именно так меня пугает, что…
– Ты не умрешь, Скорфус? – шепчу, уже выскочив на лестницу и помчавшись по ней. Ноги ноют, в боку колет: всю дорогу я, забыв о базовых правилах атлетики, дышала ртом. – Пожалуйста, не шути. Хватит.
– Нет, что ты… – Вяло дергаются крылья, и он смеется, в то время как я хочу закричать от непонятной паники. – Сначала я заблюю всех твоих врагов. И вообще не бери…
– Дочура, осторожно!
Гора, в которую я с маху врезаюсь и которая ловит меня уже в падении, – папа. Этого только не хватало, я даже думаю вырваться и скорее проскользнуть мимо, но все не так просто: рука у него железная, а от глаз трудно что-то скрыть. Поэтому я просто выпрямляюсь. Выдыхаю через нос, поднимаю голову, стараюсь улыбнуться. Не надо пугать его. Паника подождет. Обязательно.
– Привет. Все прошло нормально. – Старательно экономлю его расписанное время, избавляя от необходимости задавать вопросы. – Только Илфокион явно чем-то обеспокоен…
– Илфокион. – Папа с улыбкой морщится в усы. – Мой суровый мальчик. А что… – Он бесцеремонно тыкает пальцем Скорфусу в спину. – Э-э, ты живой?
– Ничего-о, – отзывается тот, и я пожимаю плечами, кусая губы.
– Правда ничего. Он устал.
Ничего, ничего, ничего, пап. Нет. Илфокион не прав со своими нелепыми опасениями, Эвер не прав со своими еще более нелепыми страхами, не права и я. Скорфус превратился в полумертвую мягкую игрушку не потому, что мы вчера вылезли из Подземья, не потому, что он слишком долго и тесно контактировал с Эвером – и не просто с Эвером, а с зараженной плотью Монстра. Это ерунда, Скорфус выспится, его посмотрит какой-нибудь медик, все пройдет, я ведь не больна, и даже Эвер вроде бы уже чувствует себя лучше, и…
– Нам пора, – шепчу одеревеневшими губами и поднимаю глаза. – Много дел, пап.
Да. Теперь поняла точно. Хочу увидеть Эвера. Хочу увидеть его как можно скорее, я должна его найти. Просто убедиться, что он в порядке. И может, попросить осмотреть Скорфуса, все-таки его обучали медицине. Да. Это повод.
– Эй. – Папа удерживает меня за плечи и чуть наклоняется, чтобы заглянуть в глаза. – Эй, дочура. Ты точно в порядке? Мои увальни там не обидели тебя?
Он смотрит так нежно, что в горле ком. Похоже, у него все-таки наступила следующая стадия – та, которая за разочарованием, гневом и торгом. Он уже меньше злится на меня из-за Эвера и вранья, зато больше думает о том, что скоро я могу умереть. И ему жаль, как ни крути, – даже если вдруг в кармане имеются запасной план и запасной преемник. Так и есть: у него немаленькие мешки под глазами и тусклый голос. Он чувствует что-то плохое так же, как я.
– Нет. – Хотя бы это я могу сказать достаточно твердо. – Не обидели. И конечно же, я в порядке. Мы все в порядке. И будем.
– Ура! – Он одаряет меня широкой улыбкой, наклоняется и целует в лоб, после чего пальцы осторожно выпускают плечи. – Что ж… не задерживаю, встретимся за ужином и поболтаем наконец как люди, давно ведь этого не было. – Но тут же, чуть помрачнев, он прибавляет строже, настойчивее: – И да. Прошу, не молчи, Орфо. Если тебе или тебе, Скорфус, потребуется какая-то особенная помощь…
– Да, да, тысячу раз да! – Я киваю. Колючий поцелуй приятно согревает, слова тоже. – Спасибо, пап. – Медлю. – Я тебя очень люблю. Правда.
И я буду стараться, чтобы ты не пострадал, не разочаровался сильнее и вообще забыл все мои последние неудачи как кошмарный сон. Уверена, хотя бы с ними справиться окажется проще, чем с бедами, которые навлекла на себя Гирия. Кстати, о бедах Гирии…
– Раз освободились, вытащите куда-то малышку Клио, – уже уходя, просит отец. – Она скучает все утро одна, за завтраком у нее был ну очень грустный вид.
Завтрак. Мы вообще его пропустили, но желудок даже не сводит, меня подташнивает. А вот перед Клио неловко, хотя не могла же я предупредить ее бодрым небрежным: «Прости, но завтра мы с Эвером идем на допрос, чтобы увильнуть от подозрений в
