Берег мертвых незабудок - Екатерина Звонцова
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Берег мертвых незабудок - Екатерина Звонцова краткое содержание
Время, когда Тьма обернется Светом, а Свет – Тьмой. Эта история о гниющем заживо короле, вынужденном нести бремя власти ради сохранения шаткого мира. О его благородном враге, обреченном на путь мести. О гении, расписавшем фресками храм Смерти, и его ученике, чье сердце отравлено завистью к таланту своего учителя.
Эти герои поведают о закате Цивилизации Общего Берега – древней жемчужины Двух Морей. Как вспыхнувший религиозный конфликт мгновенно разгорелся пожаром войны по всему континенту. Теперь для каждого, кто взял в руки оружие, настало время непростого выбора.
Екатерина Звонцова – автор и редактор с десятилетним стажем. Ранее успешно издавалась под псевдонимом Эл Ригби. Екатерина умело создает многогранные миры, к которым никто не остается равнодушным. «Берег мертвых незабудок» – о том, что даже в темные времена можно отыскать свет, а на пепелище рано или поздно вновь вырастут цветы.
Берег мертвых незабудок читать онлайн бесплатно
Берег мертвых незабудок
Екатерина Звонцова. Берег мертвых незабудок. Когда боги откроют глаза
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения ООО «ИД «КомпасГид».
© Екатерина Звонцова, текст, 2023
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2023
Радуйтесь! Море утихло,Четверых миловал Шторм.Сорок других погиблиСреди голодных волн. В церкви четыре счастливцаОбнимут живых отцов,На отмели волны тихоОмоют тела мертвецов. Тем, кто остались живы,В сказках наших сиять.О спящих в морских могилахДетям лучше не знать. Но дети вырастут скороИ в темные зимние дниСпросят однажды: «А сорок?За что же погибли они?» И правда застрянет в горле,И слезы сольются в шторм.Дети больше не спросят.Но ждет ответ среди волн. Эмили Дикинсон
Больше информации о мире Двух Морей можно узнать, отсканировав QR-код.
Пролог. Исповедь на руинах [Девятый прилив Великого Разлада]
Я обещаю убирать от себя хрупкие предметы как можно дальше. Я буду, всегда, ведь с меня станется разбить что угодно. Вазу. Окно. Мраморную статую. Сердце. Это мой уродливый талант с детства, хотя я долго жил, не зная о нем. Что ж, я наказан справедливо, я буду убирать их, буду ― эти хрупкие предметы. И хрупких людей. Только выслушайте в последний раз, как когда-то. И пусть вас уже нет, а развалины, в которые превратился мир, ― не место для исповедей.
Помните? Ваши волосы падали на плечи, вы носили золотистую сутану с оком, вышитым на спине черной гладью, а оба ваших глаза еще видели. Вы были почти ребенком, младше меня, но я боялся вас, как бури, и, как за гремучим грозовым воздухом, шел за облегчением в ваш величественный храм. Выслушайте. Услышьте, где бы вы ни были. Может, и вы скучаете по прошлому. Может, улыбаетесь, вспоминая маленькие горести и ошибки, о которых слушали дни напролет.
«Я украла ожерелье из ракушек у милой Лёйи, но верну, верну».
«Я засмотрелся на красавицу в окне рыбацкой таверны и чуть не задавил телегой кошку, а она, наверное, спешила кормить котят».
«Если бы только не воспитывать этих сорванцов, а купить корабль, нанять команду да и отправиться в странствия… простите, я плохой отец, но я стараюсь как могу».
Может, сейчас вам, как и мне, кажется: еще недавно мы жили очень хорошо и шли к тому, чтобы жить даже лучше. И вы задаетесь вопросом, что и почему мы сделали не так. Был ли это наш выбор? Почему если бы кто-то исповедовался вам снова, то сказал бы:
«Лёйя считает, что правда в войне ― на стороне врага. Я донесла на нее».
«Я ударил дочь за то, что она отдала наше последнее молоко кошке в подвале».
«Я в море много дней, и команда моя ― воры и убийцы, а берега все нет. Скоро я повешу последних из них, ведь нет больше сил видеть их померкшие глаза».
Темные времена ― уже не для мелочных стенаний о людях, которых мы оттолкнули, надеждах, которые потеряли, и домах, откуда ушли. Темные времена ― замóк для маленькой боли, распахнутые ворота для большой. Темные времена укоризненно шепчут нам: «О чем ты печешься, пока все вокруг гибнет?» И я должен, наверное, говорить с вами об ином. О бойне, которой в той или иной мере стал причиной, пусть не один. О чудовищах, которые отныне не дают спокойно ходить кораблям. О прекрасных лекарствах, механизмах и книгах, которых мы лишились из-за того, что их создатели отныне считают нас бешеным сбродом и строят дивный чистый мир в высоких высях, куда нам, израненным, больным и грязным, дорога закрыта. Но нет. Все это горе не только мое, и, может, поэтому оно грызет меня позорно мало. Но разве мы, люди, не такие существа? Личное, пропущенное сквозь сердце и просыпавшееся сквозь пальцы нам всегда ближе, с ним сложнее свыкнуться, чем с бедой, единой для всех. С горем мира я как-нибудь срастусь… Хотя раз за разом понимаю, насколько легче мне было бы, будь Мастер рядом. И насколько легче было бы нашему дому, откуда я его прогнал, ведь он как никто умел создавать. Учился все лучше, пока прочие учились разрушению.
И научились слишком хорошо.
А я ненавидел Мастера, ненавидел, помните? Так же беззаветно, как любил. Тосковал, превозносил, клял. Сейчас иногда и не понимаю: как во мне ― еще ребенке ― умещалось столько чувств к одному взрослому? Блеклому, сухощавому, будто обожженному светом разом всех звезд, хрупкому? Хрупкому… и непредсказуемому, как ветер или улыбка неба в ненастный день.
Мой свет, мой мрак.
