Между тьмой и пламенем. Часть 2 (СИ) - Элевская Лина

И вздрогнула. Кэллиэна она тогда уверяла, что да, заменит. А теперь что?..

"Впрочем, Инуэль же не наследница, – поспешила успокоить себя Инерис. – От нее не зависят жизни многих тысяч людей. Это другое".

– Здесь лучше и спокойнее. Местные мужчины не считают меня привлекательной, и я этому рада. Демоны ревностно соблюдают свои традиции, но пришлых они не касаются, достаточно знать основные. А главное – здесь я не безликая и бессловесная вещь.

– А на родине… неужели по-другому у вас никак? – неловко уточнила Инерис. – Может, можно было как-то с родителями договориться? Пусть бы другого жениха нашли...

Серебристый смех отдавал полынной горечью.

– Ты просто не знаешь, какие у эльфов семьи, – печально вздохнула Инуэль. – Женщина украшает себя и проводит время в праздности либо мелких хлопотах вроде подбора букетов для дома. Мужчина занимается политикой либо своим ремеслом. В обществе семьи проводит положенные два часа вечером – время, свободное от работы и встреч с другими мужчинами. Его тут же окружают заботой женщины. Думаешь, он общаться с ними приходит? Нет. Отдает приказы, гоняет туда-сюда… По крайней мере, именно так вел себя мой жених, и вот такого семейного "счастья" я себе совершенно не желала. У моих отца с матерью, к счастью, отношения были не такими, но традиционный уклад неизменно отравлял и наш семейный досуг… Отец уделял мне и моей сестре положенные по традициям пятнадцать минут в день.

Инерис промолчала, вспоминая собственное детство. Поневоле проникнешься сочувствием к эльфийке… Подробности семейного быта эльфы охраняли весьма ревниво, и теперь ясно, почему.

– На пятнадцать минут в покой, ведущий собственно в детскую, заходил высокий, красивый эльф, которого мы уважительно называли «отец». Ни в коем случае не «папа». Он-то только головой качал, а вот няни… за такое наказывали «улиэлью». Тонкий кожаный ремешок, которым трижды больно били по губам. Следов не оставляет, а потому подходит для наказаний дочерей. Упаси боги при нянях (а они всегда рядом) к матери обратиться не почтительно «матушка» а «мамочка» или «мама». С детства в тебя вколачивают строгое подчинение регламенту, во всем. Длина платья, время прогулки по саду, длительность игры, урока, сна…

– Это же варварство какое-то! Почему не пожаловаться на таких нянь? – возмутилась Инерис. Нет, их тоже за уши няня таскала, бывало, но за дело. А тут… чтоб за такое по губам… дикость какая! А еще мнят себя вершиной цивилизации, тьфу! – Родители же!

Эльфийка пожала плечами.

– Няни ведь из семей, которые служили нашему роду поколениями, и этикету нас обучали традиционными методами.

В голове не укладывалось!

– Матушка нас изредка баловала лаской, но считается, что с дочерьми лучше не нежничать – уйдут в семью мужа, только хуже будет… Он ведь может им запретить видеться с родителями, помимо официальных мероприятий и главных праздников.

– Какая-то извращенная забота о будущем дочерей! Давайте отравим им еще и детство! – не сдержалась Инерис.

– Так у всех. И у нас женщина не в каждом доме бесправна, можно выйти замуж за эльфа из другого королевства, где более мягкие традиции. Некоторым везло. Да и к наследницам знатных родов нередко отношение иное, там принято брачные договоры составлять, которые защищают, правда, не столько девушку, сколько ее отца... Но я самая младшая в семье. Никаких шансов.

Всколыхнулась горечь. Отчасти, может, даже и лучше, когда родители остаются чужими для тебя. Меньше непонимания и боли… У нее вот было счастливое детство, и что потом? Мама неизвестно где, с отцом неизвестно что, он вообще едва ли не убить ее пытался...

– А что потом? – вслух спросила она, возвращаясь к теме беседы.

– В смысле – потом? – растерялась Инуэль.

– Ну, когда эльфийка влюбляется и выходит замуж?

– Эльфийка не выходит замуж за того, в кого влюбляется, – еще одна печальная улыбка. – Потому женские эльфийские песни и повествуют о неразделенной любви или же о любви идеальной. В нашей жизни ей нет места, Эрис, есть только долг – сперва перед отцом, затем перед мужем. Если эльфийка ни в чем не нарушает уклад – она живет, не зная никаких забот… и трудов… чувствуя себя бесполезным придатком, способным лишь рожать детей и выбирать блюда к завтраку. Думаешь, я хотела для себя такой судьбы?

– Никто бы не хотел себе такой судьбы, – пробормотала Инерис, не зная, что еще тут можно сказать.

И снова вздрогнула, осознав собственное лицемерие. Сама-то Кэллиэна уверяла в том, что ей любовь не нужна и думать о ней не следует...

Но разве нынешние размышления и возмущение за эльфийку не свидетельствуют о том, что ее истинное мнение отличается от тогда озвученного?

Так вот попытаешься с другой девушкой поговорить о мужчинах, и окончательно в себе запутаешься...

– Именно, – и эльфийка улыбнулась – даже вроде с облегчением. – Я отчего-то думала, что ты укорять меня будешь…

– Нет, – покачала головой Инерис. – Я понимаю, что тебя толкнуло на этот шаг. Только… не жалеешь теперь?

– Ничуть. Здесь я – это я. Я принадлежу себе. Пусть в чуждой пустыне, солнце которой обжигает кожу, пусть я своим трудом зарабатываю на хлеб, что не родители, так женишок наверняка посчитали бы позором… Но у меня нет господина. Я свободна.

Гордая и счастливая улыбка эльфийки вызвала к жизни и вовсе крамольные мысли.

А ведь фактически, исчезнув из Нариме, она тоже обрела свободу. Свободу идти, куда хочется, делать то, что считает нужным, жить так, как нравится… никакого этикета, тесных платьев, скучных разговоров, грязных уловок…

«Представьте на мгновение, что вы перестали быть наследницей, Инерис, – вновь раздался в сознании голос придворного мага. – Что тогда осталось бы от вас? Кем бы вы были?»

На данном этапе ответ звучал неутешительно.

Потерявшейся маленькой девочкой.

Но у нее еще есть шанс найтись.

– Отчасти я даже завидую, – призналась Инерис. – Ты удивительная и очень смелая. Я бы вряд ли решилась на такое. Когда мне отец неподходящего жениха подобрал, его вместо меня один темный маг отваживал, пока я покорно взаперти сидела, – она вздохнула. Кажется, это было так давно...

– Что-то мне подсказывает, что твоя история весьма интересна, – чуть прищурилась Инуэль. – Сказанное мной тебя ни к чему не обязывает, просто... – Вздох и тихое: – Спасибо, что выслушала. Поделиться наболевшим давно хотелось, но не с кем было, а после того, как ты Соши помогла... – эльфийка пожала плечами. – Ты тоже удивительная женщина, Эрис из Нариме. Но хватит обо мне, скажи-ка лучше, – не давая Инерис возможности смутиться, эльфийка лукаво склонила голову набок. – К чему были вопросы про воздыхателей? За тобой кто-то приударить решил, пока меня рядом не было?

– За ней-то? – раздался ленивый, ехидный, бесцеремонный голос. – Это вряд ли. Она своими вопросами уже замучила и Эмера, и всех знахарей, кто хоть как-то говорит на всеобщем, и ей дела нет до того, что мужчин донимать не следует. Да, Иней?

Инерис резко обернулась к пологу шатра и, к своему крайнему смущению и неудовольствию, встретилась взглядом с нахальными черно-синими глазами.

Вот и поговорили на животрепещущую тему! Тема тут же лично заявилась, причем еще до того, как ее в беседе затронули!

Что за проклятье ее преследует? Почему ни с кем она в последнее время не может нормально поговорить о том, что ее тревожит или интересует?! И почему всегда мешает один и тот же бесцеремонный тип?!

Она готова была придушить Ассаэра на месте – и, судя по взгляду Инуэль, та бы не отказалась оказать ей посильную помощь.

Ассаэр догадывался, конечно, что его появление после такого вопроса озадачит девушек, но планировал вообще-то полюбоваться на их смущение и робость.

Однако Инерис и Инуэль переглянулись так, словно планировали убийство.

Ему на миг даже не по себе стало.

Он собирался зазвать Инерис к скалам, где можно было встретить восход полной луны – большой, ярко-желтой, которая словно расстилается перед тобой – протяни руку и потрогай... Но на подходе услышал небольшой обрывок разговора – и вошел раньше, чем успел хотя бы нормально подумать. Ядовитый комментарий тоже сорвался с губ легко и непринужденно.