Между тьмой и пламенем. Часть 2 (СИ) - Элевская Лина

Слежку Дантер ощутил только на третий день. Сперва напрягся, незаметно прислушиваясь к песку и ветру, а затем расслабился, вспомнив инцидент у мага.

Он не был пустынником… но, будучи военным, умел и ориентироваться, и подмечать очень важные мелочи.

Если повезет, у него скоро будет точка переноса… А может, и целый портал – смотря чем снарядили неумело следящего за ним заносчивого придурка. Даже стервятников ухитрился вспугнуть… От шагов Дантера они даже не дрогнули. Как и летучие мыши в пещере, в которую, быстро приняв решение, нырнул ушлый полукровка.

Правила этой игры он хорошо знал.

***

Все стало… как-то странно.

С этой мыслью Инерис еще старательнее налегла на пестик, растирая в порошок куски крупного и твердого, совершенно сухого корня.

У нее появилось осмысленное занятие – заявив, что надо учиться новому и приносить пользу приютившему ее народу леди-наследница отказалась от вышивки и сбежала к местному лазарету, где кипела бурная деятельность – ингредиенты для противоядий и лекарств старательно перебирали, перетирали, измельчали, варили, сушили, процеживали, смешивали… С отваром на компрессы даже она могла справиться, а рук не хватало, поэтому помощь приняли с благодарностью.

Отбрехаться от благодарности, кстати, не вышло. Процедура была неимоверно пафосной и отчасти тягостной. Эмер с женой и ее родственниками заявился прямо в лазарет, где она, взмыленная, как раз пыталась распилить немаленьким таким ножичком пресловутый корень, вытяжка из которого удаляла из тканей остатки нейтрализованного яда. Да еще и Ассаэра с собой притащили!

Тогда она невольно покраснела, увидев его – разом вспомнилось вчерашнее.

Старейшина с хитринкой во взгляде покосился на хмыкнувшего при виде нее огненного и принялся велеречиво признавать ее заслуги (Инуэль шепотом переводила). Затем Эмер, ухитрившись обрести вид еще более величественный, низко поклонился и, поскольку гостья наотрез отказалась от вознаграждения, признал долг за их семейством, который в случае нужды они вернут, исполнив ее просьбу.

Пришлось натянуто благодарить в ответ. Нет, козырь-то хороший, на любой случай жизни, но Инерис, пожалуй, впервые было настолько неловко. Да и Ассаэр на нее подозрительно зыркал, как на врага народа… Но, следовало признать, молчал.

Он вообще куда чаще теперь молчал. Из его тона ушло то надменное превосходство, которое до такой степени ее бесило раньше. Нет, демон вовсе не стал милым, белым и пушистым, но прогресс был очевиден. Он по-прежнему язвил, но перестал ее откровенно доводить.

К единому мнению насчет происшедшего в тот вечер три дня назад Инерис так и не пришла. Просто то и дело ловила себя на том, что в его присутствии ей теперь как-то не по себе. В голову настырно лезли воспоминания о том подводном поцелуе и недавнем объятии, а заодно почему-то слова Кэллиэна о том, что молодым девушкам ее возраста думать скорее о любви надо, чем о долге…

Это было очень странно. И ее отношения с огненным стали странными. Вчера он ее на прогулку взял, показывал ящерок разноцветных, которые в изобилии шмыгали по скалам неподалеку от поселка. Протянул руку, чтобы помочь подняться на круглый валун – а она замешкалась, смутившись при мысли о том, что коснется его руки.

– Воспарить пытаешься? – беззлобно хмыкнул Ассаэр.

Спохватившись, Инерис смутилась еще больше и разозлилась на себя.

Мысли о том разговоре с Кэллиэном лезли в голову все чаще и чаще.

Нет, в демона она не влюбилась, ещё чего! Просто… Он той ночью был как сам не свой. И, оказывается, тоже умеет тревожиться и даже быть благодарным.

И с ней иначе теперь держится. Изводить почти перестал… Но и как-то отстранился, что ли. А может, это из-за насмешливых взглядов, которые на него Эмер бросать повадился? Словно считает, будто между ними что-то есть… Может, она себя как-то не так повела?.. И не поговоришь ведь на эту щекотливую тему ни с одним из этих… Самцов!

Инерис выронила пестик, сообразив вдруг, что и без них с кем поговорить найдётся. Есть еще Инуэль...

Как бы только подойти к щекотливой теме?

– А у тебя здесь есть… воздыхатели?

Инуэль, услышав это, даже шитье от удивления выронила. У Инерис предательски заалели уши.

...Нашла тонкий подход, тоже мне!

Нет, прав был Кэллиэн, она совершенно не умеет адекватно действовать, когда ситуация требует импровизации!

– Возды… хатель? – сдавленно сказала Инуэль, прикрыв губы тыльной стороной руки и явно пытаясь сдержать улыбку.

«А то и смех, – мрачно подумала Инерис. – Хихикать над глупыми гостями, очевидно, эльфийской леди не пристало».

– Старомодное выражение даже в наших землях, Эрис из Нариме, – эльфийка все-таки тихо фыркнула, не сдержавшись и неожиданно для Инерис, пять раз раскаявшейся в том, что затеяла этот разговор, ответила на вопрос: – Нет, здесь – нет. И слава богам!

Услышав это, Инерис опешила.

– Почему? Разве тебе не хотелось бы отношений, любви? Пустынники вроде бы тебе по душе, да и они к чужой крови спокойно относятся…

– Это еще не значит, что они готовы смешивать с ней свою, – покачала головой эльфийка, но говорила она по-прежнему легким тоном. Явно любопытство Инерис ее не задело.

Уже достижение!

– Да и мне не хочется связать с одним из них свою жизнь и стать типичной женой-пустынницей, – продолжила Инуэль. – Даже если бы я могла.

– Я думала, тебе нравится этот народ.

– Не до такой степени, – усмехнулась эльфийка.

Здесь ее Инерис, пожалуй, понимала. Трудно с ними…

– А на родине были... ну, ухажеры? – осторожно уточнила она.

– Тем более не было. – Но на сей раз в серебристом голосе промелькнула грусть. – Там все совсем иначе. Ухаживания начинаются после сговора о помолвке, а не до. И разговоров о свадьбе мне хватило раз и навсегда.

Прозвучало категорично.

Инерис вспомнила свои проколы – что с Кэллиэном, что с князем Ратри, что с Ассаэром – и решила в кои-то веки потренироваться в тактичности.

«Не буду расспрашивать больше, – подумала она про себя. – Ни за что не буду. Пусть хоть у кого-то обо мне останется нормальное мнение».

Но Инуэль, помолчав немного, совершенно неожиданно продолжила:

– Помнишь, я упомянула как-то о том, что мне подыскали жениха в тринадцать?

Инерис кивнула, преисполнившись удивления. Неужели непробиваемая эльфийка решила рассказать чуть больше о себе?

Может, ей тоже порой не хватает собеседницы? Демониц много, да, но в этом становище они обе чужачки, и это их роднит.

– У нас… сложный мир для женщин, Эрис. – Инуэль подняла на нее взгляд и тихо призналась: – Я ведь не из Йерихо, а из одного из Союзных королевств. Не из последней семьи, как ты, должно быть, догадалась.

Инерис кивнула, совершенно не удивившись этому.

– Традиции у нас соблюдаются свято. Чем младше в семье ребенок, тем меньше у него возможностей и прав… Я младшая, – просто сказала Инуэль, и от ее тона сделалось жутко. – И вот, когда мне исполнилось двадцать пять лет, мне официально представили… женишка, – невеселая усмешка, – и огорошили известием о свадьбе через полтора года. Выгодный брак, хороший, для младшей дочери и вовсе замечательный. Жених был молод, старше меня всего на семьдесят лет, а не на триста, как у нас бывает. Надлежало поблагодарить родителей... выйти замуж за напыщенного идиота, дабы мой отец получил новые связи… И, по традициям, стать его собственностью до конца своих дней. Вещью в его доме. Так он ко мне и относился с момента заключения помолвки.

Инерис стало зябко. Одно дело – читать о подобном, и совсем другое – услышать рассказ из уст действительно пережившей такое девушки.

– Ждать «своей судьбы» я не захотела, и через полгода «ухаживаний» сбежала. Здесь оказалась из чистого упрямства, да так и осталась. По крайней мере, точно не найдут.

Вот как... На Инуэль тоже возлагались определенные ожидания, но эльфийка не стала терпеть и сбежала. Недавно Инерис сказала бы: малодушие. Но теперь... Разве сознание выполненного долга заменит семейное счастье и покой?