Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
Даже думать не хотела. Сначала нужно найти Астру, а потом уже тихо посоветуюсь с ней. И никак иначе.
А пока продолжать жить как жила, и делать вид, что всё хорошо. Сглотнув, заставила себя дышать ровно. Взялась за ткань и трясущимися руками расправила швы.
Переживу. Не сломаюсь. Скривившись, я всё же расплакалась, не справившись с накатившим отчаяньем.
***
На часах было уже три ночи, когда я закончила работу. Все в доме давно спали. Свет, полоской от ночных ламп, падал на пол из комнат сестер и родителей. Тишина. Только на кухне негромко топал наш ежик. Искал, видимо, чем бы подкрепиться. Сложив готовые штаны и убрав все обрезки в сторону, я продолжала сидеть в кресле, откинувшись на спинку и смотреть в никуда. Хуже, наверное, уже просто быть не может.
Потянувшись, зачем-то стала наводить порядок на столе, скидывая разные безделушки в нижний ящик, словно пытаясь похоронить под грудой мелочевки накопитель с моим приговором. Чтобы затерялся он там. Пропал. Сгинул.
Успокоилась, когда просто битком оказалось всё забито. Вот тогда прикрыла ящик и зевнула.
С трудом перебравшись на кровать, придвинула ближе кресло, отключила свою доску и поставила её рядом с тумбой, чуть задвинув. Так, чтобы утром легко было достать.
Укрылась и закрыла глаза. Но сон не шел.
На улице послышался странный шум, будто транспорт подъехал к дому. Это было уже необычно, потому как у нас на всё поселение один магнокар и тот у главы. Но быть может, кому-то из соседей плохо и вызвали фельдшера. Он передвигался на триганке, эдаким трехколесным мотоциклом с будкой. Возможно, именно его звук я в ночной тишине и спутала с настоящим автомобилем.
Прислушалась. Голоса. Мужские и громкие.
Пожав плечами, приподнялась на локтях, поправила задравшуюся короткую ночную рубашку и покосилась на небольшое окно. Любопытство разбирало, но снова подключать свою доску, чтобы подлететь к нему и выглянуть, было откровенно лень.
Махнув рукой, я легла. Голоса становились громче. Грубые. Крикливые.
Раздался удар. Сильный. В нашу дверь. Встрепенувшись, я потянулась и попыталась схватить доску, но от испуга уронила её. Ещё один удар, и наша дверь не выдержала.
Грохот был такой, что окна зазвенели. Девочки в соседней комнате вскрикнули, мгновенно проснувшись.
— Войнич! — кто-то заорал в нашем коридоре.
Топот. Хриплый со сна голос отца. Визг мамы. Незваные гости шли дальше. Заголосили и девочки, выбежав навстречу чужакам. Моё сердце колотилось как бешеное. Схватив кресло, я неуклюже попыталась залезть в него. Но моя дверь резко открылась, задев его. Оно отъехало, оставляя меня совсем беспомощной.
Я тряслась от ужаса. В проеме показался огромный мужик в черной форме. Взгляд зацепился за кобуру для бластера на его широком поясе. Уставившись на меня, солдат как-то зло усмехнулся. Как зверь.
— Здесь ещё одна, — крикнул он непонятно кому. — Встала! — А это уже было адресовано мне.
— Я не могу, — еле выдавила из себя.
— Я сказал: встать!
Подойдя, он схватил меня за шиворот и попытался поставить на ноги. Ткань на вороте больно впилась в кожу на горле. Ожидаемо я упала перед ним на колени. Моя голова оказалась прямо напротив его ширинки. Мужик довольно оскалился, потянулся второй рукой и, схватив в кулак волосы, дернул. Да так, что я носом уткнулась в его промежность. Замерев, ощутила горький тошнотворный привкус во рту.
— Не трогай её, урод! — закричала Петуния. — Не трогай мою сестру!
Я не знаю, как у нее вышло, но она вырвалась из рук такого же солдафона. Тот попытался её снова схватить, но ему в лицо когтями, как разъярённая кошка, впилась Камелия.
— Не трогай её, гад!
Петуния накинулась на моего обидчика. Каким-то чудом она оттолкнула его и оказалась между нами. Её кулачки прошлись по его груди, затянутой в толстую армейскую куртку.
— Моя девочка не ходит! — кричала мама на улице. — Моя младшая девочка не может ходить!
Наш мучитель скинул с себя Петунию и с размаху отвесил ей пощечину.
— Скотина, — заорала Камелия и впилась зубами в руку мужика. Он зашипел и выпустил её. Не теряя времени, старшая из двойняшек накинулась на шею тому, кто посмел тронуть нас.
— Довольно! — В коридоре появился усатый жирный мужик. — С тремя девками справиться неспособны. Взять их!
Из-за его спины вышли четверо. Нас быстро скрутили. И если девочек повели, то меня просто зажали подмышкой и вытащили. Это было очень больно. Ребра трещали. Но от ужаса я не могла даже плакать.
Дикий страх дышать мешал. На улице около огромной машины лежал папа, кажется, без сознания. Рядом с ним на коленях ползала мама. Её грубо схватили за волосы и потащили к нам.
Никто ничего не понимал. Открылась вертикальная дверь, и нас по очереди грубо забросили в странное отделение, похожее не на багажник, а на клетку.
Дверь снова закрылась, оставляя нас в полумраке.
Где папа? Что делают с ним? Я не понимала.
— Мама, — голос Камелии звучал хрипло, — кто они и что происходит?
— Я не знаю, милые, — мама плакала, наверное, впервые за всю мою жизнь при нас, ярко проявляя эмоции. — Я не представляю, кто это и что им нужно.
— Военные, — голос Петунии звучал спокойнее и ровнее. — В этой форме ходят солдаты с Марса. У них нашивки красные.
Снова хлопнули двери. Громко взревел мотор где-то под нами. Голоса мужчин над нами. Я крутила головой в разные стороны. Руки мелко тряслись. Каждый всхлип мамы заставлял вздрагивать.
— Всё будет хорошо, Лиля, — Камелия обняла меня и прижала к своему боку, рядом Петуния так же утишала маму. — Всё непременно будет хорошо. Главное, не бояться. Держись и не плачь.
И только сейчас я поняла, что по моим щекам скатываются крупные слёзы.
Глава 9
Нас везли очень долго. Слишком для такого небольшого поселения, как наше на Церере. Наконец, эта громадина остановилась. Снаружи снова раздались голоса. Кто-то что-то кричал. Мы разбирали отдельные слова, но сообразить, что происходит снаружи, никак не могли. Машина военных снова тронулась, проехала
