Ткань наших душ - К. М. Моронова

— Именно поэтому мы назначаем вам соседей по комнате в соответствии с вашими планами лечения.

Я поднимаю бровь, когда он открывает дверь. Свет падает на деревянный пол, а белые занавески колышет мягкий ветерок, дующий из открытого окна.

— Но я не соглашалась…

— Да, вы согласились, когда подписывали договор. Ваш брат не сказал вам?

Мои плечи опускаются. Нет, конечно, не сказал. Мне придется отправить ему очень длинное и многословное сообщение позже. Ненавижу, когда у меня нет своего личного пространства, куда можно было бы сбежать.

У окна стоит одинокая фигура — мужчина с темными волосами, с указательного пальца которого капает кровь.

Он ранен.

Джерико не выглядит обеспокоенным, он идет через комнату и заматывает палец мужчины в носовой платок.

— Я дважды стучал, почему ты не открыл дверь? — говорит он раздраженным тоном. Человек, истекающий кровью, смотрит на Джерико, и мое сердце замирает в груди, когда эти голубые глаза медленно двигаются, встречаясь с моими.

— Лиам?

Его имя слетает с моих губ на одном дыхании.

Глаза Лиама расширяются, а затем снова переходят на Джерико.

— Она моя новая соседка?

Он не звучит расстроенным, скорее удивленным.

Джерико улыбается и кивает, но прежде чем он успевает ответить, я прерываю его.

— Что это за реабилитационный центр? Я не могу жить в одной комнате с мужчиной.

Джерико сужает глаза, но отмахивается от меня.

— Вы согласились на это, Колдфокс. Мы подбираем вам соседа по комнате, идеально подходящего для вашего плана лечения. Я знаю, это кажется странным, но в нашей реабилитационном центре один из самых высоких показателей выздоровления. Как я уже говорил, мы нестандартны. А разве вы не говорили раньше, что вам нравится секс? Ну, вот, пожалуйста. Лиам Уотерс. — Говорит он с сарказмом.

Мои кулаки инстинктивно сжимаются по бокам.

Я могу это сделать.

Каким бы странным ни было это место, я должна попытаться сделать это ради Джеймса. Каким бы коварным он ни был, должна признать, что все это как-то… захватывающе.

Я нерешительно смотрю на Лиама: он выглядит таким спокойным и отрешенным. Все такой же загадочный мужчина с первой ночи нашего знакомства.

Я должна была догадаться.

Он тоже болен.

IV

Уинн

Джерико не нужно нас представлять, ведь мы уже знакомы. Он ставит мою сумку на ближайшую к двери кровать, улыбается и говорит, что обед будет в полдень, а затем уходит, как будто это совершенно нормально.

Мы с Лиамом смотрим друг на друга в течение нескольких неловких мгновений, прежде чем я поворачиваюсь к своей кровати и начинаю распаковывать вещи.

Каждый нерв в моем теле напряжен, потому что я знаю, что он наблюдает за мной. Как мы оказались в такой ситуации? Это же просто безумие, правда? Я думала, что больше никогда его не увижу, а он будет загадочным парнем — ну, знаете, тем, кто сбежал.

Иногда мне кажется, что такие встречи лучше не допускать. Всегда интересно, что случилось с этим человеком и где он может быть в большом мире.

Я расстегиваю молнию на сумке и достаю косметику, зарядку для телефона и Kindle.

Как я буду спать сегодня? Храпит ли он? Он психопат?

Очевидно, что он психопат.

Он, блять, поставил мне капельницу, даже не будучи медбратом… Разве это не… незаконно?

— Значит, ты не медбрат.

Он подходит к своей кровать и ложится на бок так, чтобы оказаться лицом ко мне, подперев голову рукой. Его холодные голубые глаза внимательно наблюдают за мной.

— Очевидно. — Равнодушно бормочет он.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не вздрогнуть под его жестоким тоном. Я мысленно помечаю, что нужно рассказать Джерико об инциденте в больнице. Может, тогда я смогу найти другого соседа.

Смотрю на носовой платок, обернутый вокруг его пальца. Кровь уже пропитала ткань.

— Что случилось с твоим пальцем?

Я возвращаю взгляд к своей сумке, складывая одежду на кровати, откладывая ночную рубашку, чтобы не потерять ее.

— Я порезал его.

Замираю. Кровь стынет в жилах, а по рукам ползут мурашки. Мне не хочется смотреть на него, но потребность увидеть его выражение лица берет верх.

Лиам разматывает платок со своего пальца. Мокрая красная тряпка посылает ложные волны боли через раны на моих запястьях. Пот струится по моей шее, а рот слегка приоткрывается от ужаса.

Ненавижу боль. Видеть, как кому-то больно, как кому-то причиняют боль, любой вид боли — я не могу этого терпеть. Я хочу, чтобы это прекратилось. Рана в его плоти глубокая, и кровь быстро собирается, капая и снова растекаясь по руке.

Инстинктивно бросаюсь к нему и осторожно сжимаю его руку, чтобы проверить, насколько сильно он поранился. Порез глубокий, но он не опасен для жизни и не повлияет на функциональность руки.

— Зачем ты это сделал?

Я качаю головой.

Не могу понять, почему он… Мой взгляд скользит по его руке и кисти.

На его красивой оливковой коже видны шрамы всех видов и размеров.

Их трудно разглядеть из-за его татуировок, но они есть.

Некоторые старые, большинство новые.

— Ты…

Он подносит руку к моей щеке и нежно прижимает ладонь к моей коже, проводя окровавленным пальцем по моей плоти, а его губах появляется злая улыбка.

В моей груди становится тяжело, а дышать становится все труднее. Тревога и стресс усугубляют последствия моего сердечного заболевания, но я не могу успокоить хаос в своем сознании прямо сейчас.

Я не могу жить с таким человеком, как он.

— Я мазохист, Уинн. Я жажду бесконечных приливов и отливов боли, чтобы чувствовать себя живым. Это действительно заземляет меня.

Его голубые глаза удовлетворенно мерцают от моего отвращения.

— Я… я не могу быть твоей с… соседкой по комнате. — Заикаюсь я, когда сердцебиение учащается и я двигаюсь к двери.

Меня сейчас стошнит. Как Джерико мог подумать, что это подходящий вариант? Я, блять, ухожу. Прямо сейчас.

Рука Лиама обхватывает мое запястье, и боль вспыхивает в моей еще не зажившей ране. Я вскрикиваю и поворачиваюсь к нему, но он не отпускает.

Его глаза — ледяное пламя, а улыбка искажается, когда я вздрагиваю.

— Отпусти! — Кричу я и злобно царапаю его руку.

Он ослабляет хватку, чтобы боль прекратилась, но не отпускает меня полностью.

— Разве ты не видишь? — бормочет он тихо, так спокойно, что я останавливаюсь и с недоумением смотрю на него. Его душистый аромат поглощает меня, когда он наклоняется ко мне, касаясь носом моего носа. Сердце бешено колотится в груди, а щеки пылают. — Мы — идеальный эликсир. Я