Ткань наших душ - К. М. Моронова
Администратор просто кивает мне и несколько раз нажимает по кнопке на своем столе, после чего поворачивается на стуле и складывает мои бумаги в шкаф за ее спиной. На ее табличке написано «Миссис Абетт».
Моя улыбка исчезает в тот же миг, как только ее поворачивает стул, и я испускаю долгий вздох. Это место и так отстойное. Если все здесь такие же милые, как миссис Абетт, то я не уверена, что доживу до конца недели.
— Здравствуйте, мисс Колдфокс. Приятно познакомиться.
Я поднимаю взгляд и вижу, пару зеленых глаз, которые смотрят на меня.
— Меня зовут Джерико Мелвич. Я ваш психолог-консультант.
Мужчина протягивает мне руку, и я крепко ее пожимаю.
— Приятно познакомиться. — Бормочу я.
В его глазах много надежды, слишком яркой, чтобы мне понравиться. На вид он старше меня года на два, из тех, кто выглядит сексуальнее в очках, а не в линзах. Его челюсть острая, но не такая четкая, как у Лиама. Я опускаю взгляд на свою сумку, где лежат камень оникс и кольцо, которое он мне подарил.
Джерико берет мою сумку и ведет меня по большому коридору в левую часть фойе. На стенах висят старые фотографии людей, которые выглядят слишком счастливыми, чтобы страдать клинической депрессией.
— Доктор Престин дал мне ваше досье, чтобы я мог хорошо изучить ваш случай. Конечно, я не могу узнать все из бумаги, поэтому расскажите мне о себе. Что вам нравится? Я бы хотел включить все, что вам нравится, в ваш еженедельный курс лечения. — Он задумчиво смотрит на меня, а затем добавляет: — Не ожидал, что у вас розовые волосы. Это сюрприз.
Я закатываю глаза за спиной Джерико, пока мы продолжаем идти, но улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, что мне действительно нравится.
— Мне нравится секс.
Он останавливается и смотрит на меня, нахмурив брови.
— Я работаю здесь с тех пор, как окончил колледж, мисс Колдфокс. Уверяю вас, это не первый раз, когда я слышу этот отвратительный ответ.
Его холодные зеленые глаза смотрят на меня, словно что-то ищут.
Не могу не задаться вопросом, найдет ли он это.
— Ну, вы спросили, что мне нравится. — Я пожимаю плечами и скрещиваю руки. — Хотите, чтобы я соврала вам и сказала, что мне нравится готовить или что-то еще в этом духе? Потому что я ни хрена не готовлю.
Глаза Джерико сужаются. Его уши становятся ярко-красными.
— Точно. Что ж, не хочу вас расстраивать, но я не буду включать секс в ваш план лечения. И также позабочусь о том, чтобы вас не заставляли готовить.
Он что-то записывает в своем блокноте, прежде чем мы продолжаем идти по темному коридору.
Когда поднимаемся в комнату для собраний, в воздухе витает звук человеческих разговоров. Она заполнена красивой кожаной мебелью, причудливыми кофемашинами и стойками, а также несколькими черными дубовыми столами. Окна от пола до потолка тянутся по всей длине комнаты.
Мужчины и женщины в обычной уличной одежде отдыхают на диванах или облокотились на перила, ведущие на крыльцо, курят сигареты и вдыхают холодный осенний воздух.
Все выглядят… счастливыми. Или, по крайней мере, довольными настолько, что у них нет пустого взгляда или темных кругов под глазами.
Мои глаза расширяются при виде великолепного рояля, стоящего перед окнами, на фоне полей цвета шалфея и пышного темно-зеленого леса с оранжевыми кленовыми деревьями. Облака окутывают бледно-голубые горы вдали.
Сердце замирает от ностальгических песен, проносящихся в моей душе при одном только взгляде на красивые черно-белые клавиши.
— Вы играете?
Вздрагиваю, совершенно забыв, что рядом со мной стоит Джерико. Комната перенесла меня в место, которое я давно не посещала. В место, наполненное обидой и глубокой, тревожной болью. Музыка там мрачная и далекая. Холодная.
— Да… я делала это. — Бормочу я, сжимая дрожащие руки в кулаки. — Но я больше не играю.
— Я бы хотел включить это в ваш план лечения, если вы не против. Даже если это будет просто сидение за инструментом.
Джерико снова достает свой клипборд и записывает какие-то заметки, пока я киваю, не отрывая глаз от пианино. Я бы не отказалась остаться в этой комнате на некоторое время и просто существовать в течение крошечного, незначительного момента.
Мы идем дальше по коридору, мой взгляд задерживается на комнате для собраний, пока она не исчезает из виду.
Западное крыло превращается в секцию комнат общежития. Стены выкрашены в прекрасный оттенок серого, напоминающий мне краску в стиле импасто, которой заглаживают большие куски текстуры.
Джерико останавливается на перекресткекоридора и машет нескольким сотрудникам, которые несут одеяла в помещение, похожее на кладовку. Кроме миссис Абетт, персонал кажется довольно дружелюбным, в отличие от работников больницы. Интересно, это из жалости или они действительно заботятся о таких людях, как мы?
У них нет обескураживающего вида, будто общение с такими, как я, — это бремя, и от этого у меня на сердце становится значительно легче.
— Мой брат сказал, что мой мотоцикл здесь. Нам можно покинуть территорию?
— Мотоцикл? — Говорит Джерико. — О, вы имеете в виду свою «заводную ракету»? Да, он припаркован в гараже. У нас в округе есть несколько прекрасных дорог, по которым можно ездить. Мы считаем, что вождение может быть очень терапевтичным для наших пациентов и поощряем выходить на улицу и смотреть на здешние пейзажи. — Гордо заявляет он. Звучит отрепетированно.
Я киваю.
— Значит, те ворота, через которые мы прошли несколько миль назад, я полагаю, мы не можем покинуть?
Он пожимает плечами и продолжает идти по коридору.
— Конечно, можете. Это не тюрьма. Многие пациенты по выходным ездят в Бейкерсвилл за покупками или в бары. Думаю, вам здесь очень понравится, Колдфокс.
Ненавижу, когда люди обращаются к другим по фамилии. Это похоже на тактику дистанцирования.
— Это не то, чего я ожидала. — Бормочу я, глядя на фотографии в рамке в соседнем коридоре.
— Да, но этот институт очень неортодоксальный.
Я смотрю на него, плотно сжав брови. Неортодоксальный?
Мы останавливаемся, когда доходим до моей комнаты. Дверь черная, как и та, что напротив. Остальные двери в коридоре коричневые.
Джерико стучит дважды, прежде чем начать шарить по связке ключей в поисках нужного.
— Общий туалет находится прямо по коридору. По понятным причинам мы не можем разрешить вам пользоваться личными. — Бормочет он, доставая черный ключ и вставляя его в дверь.
— Вы беспокоитесь о ванных комнатах, но не о том, что люди могут покончить с собой в своих собственных комнатах?
Он оглядывается на меня и
