Ткань наших душ - К. М. Моронова
— Думаю, в следующий раз тебе стоит подождать, — он говорит это холодно, продолжая нежно касаться моей раны, а я слишком ошеломлена и не могу ничего сделать, кроме как смотреть на него с недоумением.
Меня завораживает все в Лиаме, в частности, тьма внутри него. Потому что кто, черт возьми, касается кого-то подобным образом? И почему больная и развращенная часть моей души хочет этого?
— Подождать для чего?
У меня перехватывает дыхание — мой следующий вопрос зависит от того, что он скажет дальше.
Лиам опускается передо мной на колени и достает из кармана маленький камешек, кладя его мне на ладонь.
Он гладкий и похож на эбонит — оникс?
— Для чего угодно. На кого-то, на что-то, на что угодно. Подожди такого дьявола как я, если придется.
Я сужаю глаза, глядя на Лиама. Он чертовски безумен.
— Я не знаю тебя, я не думаю…
Он смеется и закрывает мне рот рукой. Его запах окутывает меня; одеколон пахнет землей и древесиной.
— Ты не дала мне закончить. — Лиам убирает руку. — Ты должна подождать… и это не обязательно на что-то конкретное. Я просто говорю — подожди, пока исчезнет тяжесть мира. Подожди, пока дрожь, пронизывающая твой череп, снова отойдет в глубину. Подожди, пока не взойдет солнце, и свет заставит тебя почувствовать себя менее бессмысленной.
Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга. Я теряю дар речи, потому что его слова заставили стену в моем сознании треснуть. Я не плакала уже много лет, да и сейчас не чувствую слез, но его слова проникают в душу глубже, чем кто-либо за очень долгое время.
Почти… как будто он понимает.
— А что, если ожидание не сработает? — Шепчу я.
Лиам непринужденно улыбается мне. Его присутствие похоже на жуткий лес. Мне хочется остаться на некоторое время и тихо посидеть в его мрачной тяжести.
— Дай мне знать, и я буду держать тебя, пока тьма не рассеется.
Почему он ведет себя так, будто заботится обо мне?
— Почему ты предлагаешь мне что-то подобное? Почему тебе не все равно, жива ли я?
Я нахмурила брови, глядя на него. Уязвимость терзает мое сердце.
Его глаза сужаются, а на губы возвращается дразнящая улыбка.
— Потому что гораздо лучше смотреть, как кто-то корчатся от боли, чем просто умирают, Уинн. Ты ведь дашь мне знать, не так ли?
Он протягивает мне руку с вытянутым мизинцем. Я рассматриваю его мгновение, прежде чем решаю согласиться, что бы это ни было.
Почти на всех его пальцах какие-то черные кольца, одни матовые, другие глянцевые. Матовые выглядят точно так же, как кольцо, которое я нашла на своей тумбочке прошлой ночью. Тыльная сторона его руки полностью покрыта татуировками: простые линии проходят по сухожилиям, как будто вены — это ветви.
Это обещание ничего не значит… и завтра я все равно отправлюсь в мини-тюрьму. Так почему бы не провести один день в темной сказке?
— Хорошо, я скажу. — Я обхватываю его мизинец, а в другой руке держу камень, который он мне дал. — Что это за камень?
Он с ностальгией смотрит на мою сжатую в кулак руку. Интересно, много ли для него значит оникс, учитывая, что у него их так много.
— Это оникс. По слухам, он изгоняет печаль. Дай мне знать, если он тебе поможет, — потому что мне он не особо помог.
Камень теплеет в моей ладони от того значения, которое он придает ему. Понятия не имею, правда это или нет, это просто гребаный камень, насколько я знаю, но разум сильная штука. Надежда на то, что он может изгнать печаль, — это больше, чем я имела за последнее время.
— Как ты думаешь… это может меня вылечить?
Он наклоняет голову, и его глаза темнеют, когда он бормочет:
— Нет…
— Какого черта ты здесь делаешь?
Яростный Джеймс стоит в дверях.
Лиам вздрагивает, и на его красивом лице появляется нервная улыбка. Он подмигивает мне, прежде чем засовывает руки в карман толстовки и направляется к Джеймсу и выходу.
— Я как раз уходил, чувак. Увидимся позже, Уинн.
Он взмахивает рукой, и его кольца из черного дерева сверкают мне в ответ. Я стараюсь запомнить каждую мелочь о нем, потому что не уверена, что судьба когда-нибудь снова сведет нас вместе.
Опускаю взгляд на камень, который он мне подарил, и улыбка растягивает мои губы.
Лжец — все кольца из оникса.
Он все еще надеется, что они прогонят и его горе.
III
Уинн
Джеймс подъезжает ко входу в больницу на своем затемненном автомобиле «Escalade». Он приложил немало усилий, чтобы попасть сюда, и мне становится неудобно, потому что я не знаю, во сколько ему обходится это заведение, не говоря уже о моих больничных счетах, которые он также требовал оплатить вместо меня.
Сегодня идет проливной дождь. Свежий запах погружающегося ото сна мира и стук шагов по тротуару успокаивают мою тревогу. Я стою под навесом вместе с одним из фельдшеров, пока внедорожник объезжает кольцо.
Джеймс выходит из машины и благодарит сотрудника, а я проскальзываю мимо двери со стороны пассажира.
У него играет музыка в стиле кантри, и я, нахмурившись, убираю звук до конца, прежде чем он возвращается в машину. Бросает мою небольшую сумку на заднее сиденье и захлопывает дверь, давая мне понять, что он торопится.
— Долгое утро? — Спрашиваю я, когда он застегивает ремень безопасности.
Тереблю рукава своего большого серого свитера между большим и указательным пальцами — нервный тик, от которого мне нужно избавиться.
Он проводит рукой по каштановым волосам, смахивая с них капли дождя, и улыбается.
— Это преуменьшение. Это было чертово дерьмовое шоу, когда я пытался перенести все свои встречи на сегодня. Когда мы приедем в «Харлоу», мне придется заскочить на онлайн-совещание, но это займет не больше тридцати минут. Потом мы быстро оформим все бумаги, и я смогу успеть на свой рейс домой.
— Я не чертова собака, которую ты подбросишь в приют… Я могу справиться с бумагами. Тебе не нужно оставаться, если ты занят.
Пытаюсь сдержать разочарование в голосе, но это трудно. Он, как мама перед смертью, притворяется, что работа важнее всего остального в жизни, будто он никогда не умрет.
Его взгляд переходит на меня, в нем мелькает шок и немного надежды.
— Правда? Это бы очень помогло, правда.
