Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения

Алексас кончиком пальца пощекотал её подбородок, заставив вскинуть голову:

— Не грустите, моя королева. Всё будет хорошо.

— Если я не справлюсь, тебя тоже убьют. Ты это понимаешь?

— Если кто-то захочет убить тебя, ему предстоит иметь дело со мной. И это мой выбор. — Он взял её за плечи; взгляд его был очень серьёзен. — Если мне придётся выбирать между тобой и кем бы то ни было — я выберу тебя. Если мне придётся выбирать между твоей жизнью и жизнью кого бы то ни было — я выберу твою. Я всегда буду выбирать тебя. Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось, где бы ты ни была, ты никогда не будешь одна. И я смогу тебя защитить.

Она чувствовала тепло его пальцев и тепло его дыхания — согревавшее кожу и сердце, отзывавшееся теплом в ней самой.

— Алексас, ты не…

— Я. Смогу. Пока я дышу, я никому не позволю тебе навредить. Ты ведь веришь мне?

Она, колеблясь, смотрела в его лицо.

Никто не может защитить её от амадэя. Никто. Даже другой амадэй, который пытался и — она знала — будет пытаться это сделать.

Но ей так хотелось верить его уверенности…

— Верю, — глядя ему в глаза, твёрдо вымолвила Таша.

Она ожидала в ответ улыбку, но он не улыбнулся. Просто взял её ладонь в свои, сжав обеими руками — и прижал её пальцы к губам, долгим поцелуем коснувшись костяшки среднего. Развернув её ладонь, повторил поцелуй с внутренней стороны: прикрыв глаза, скользнув приоткрытыми губами по коже, прослеживая одну из глубоких линий, что её прочерчивали.

А Таша стояла, замерев, забывая дышать — слушая стук собственного сердца, с размеренного биения вдруг сорвавшегося на сумасшедший ритм.

С каждым ударом всё больше уверяясь в том, что она спит.

— У вас длинная линия жизни, моя королева, — не открывая глаз, произнёс Алексас: с низкими проникновенными нотками и отзвуками неясной печали, выдохнув тихие слова в её ладонь. — Вы будете жить долго, и будете счастливы… однажды.

Она сумела сделать вдох, только когда он опустил её руку. Опустил, но не отпустил: переплёл свои пальцы с её пальцами — и повёл к выходу из зала.

— Пора заканчивать этот сон, — сказал он, пока двустворчатые двери распахивались перед ними; его голос вернул себе привычную громкость и привычный тембр. — Кому-то нужно видеть другие сны.

Таша молчала, даже когда двери, выпустив их, уже затворились.

Лишь на лестнице ощутив, как к ней возвращается и самообладание, и способность говорить.

— Алексас…

— Да?

Она слушала, как тёмное эхо шепчет вслед его шагам.

— Ты… когда-нибудь… подаришь мне такой же сон?

Слова с трудом сорвались с губ; и когда Таша услышала ответ — она пожалела, что всё же сорвались.

— Нет.

Одно короткое слово окатило её ледяной волной… но он оглянулся как раз в тот миг, когда Таша хотела остановиться.

С лукавой улыбкой в глазах, в ночи казавшихся темнее обычного.

— Подарю другой, — пообещал он, увлекая её наверх, крепко сжимая её пальцы. — Лучше.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ШКОЛА ВОЛШЕБНИКОВ И ЕЁ ОБИТАТЕЛИ

Когда мужчина, старик и ребёнок приблизились ко входу в Адамантскую Школу, робкое солнце только начинало свой ежедневный небесный обход.

— Доброе утро. Что ж, час истины пробил, — шутливо заметил Иллюзионист. В ожидании гостей он прохаживался взад-вперёд у калитки; в рассветных лучах белая мантия Мастера светилась, словно снег в лунном сиянии. — Сейчас узнаем, достойны ли вы войти в Школу.

— Вы нас не пригласите? — подозрительно глядя на волшебника, спросила Лив.

А вдруг и в самом деле не пригласит? Из-за того, что в неё может вселиться брат дяди Арона?..

— Пригласить приглашу, но пройти смогут не все. В частности, подозрительные личности, странствующие разумом. — Иллюзионист по-мальчишески ей подмигнул, и Лив удивлённо распахнула глаза. — В Школе ты в полной безопасности, девочка. Никто не сможет проникнуть в твой разум… никто из тех, кого не пригласил один из Мастеров. — Он аккуратно приоткрыл калитку. — Итак. Я, Мастер Иллюзионист, позволяю вам войти.

Лив шмыгнула внутрь первой. Замерла.

Оглянулась, неуверенно посмотрев туда, где за стеной виднелись крыши жилых домов, оставшихся позади: желая убедиться, что калитка не перенесла её в совсем другое место.

Снаружи казалось, что стена не скрывает ничего интересного. Возможно, и вовсе ничего не скрывает. Лив было очень интересно, что представляет собой Школа; в её воображение это был высоченный замок с башенками, но если она даже не возвышалась над стеной…

Однако, как выяснилось, стена скрывала много очень даже интересного.

Белокаменная дорожка убегала вперёд, в дубовую рощу, шелестевшую летней зеленью; в рассветных лучах камни отливали перламутром. Невысокие деревья с раскидистыми ветвями шептались с ветром резной листвой, искрящейся на свету, точно её соткали из серебристых нитей. Сплошной купол, сплетённый кронами дубов, пропускал свет столь прихотливо, что Лив не сразу заметила господина Гирена, появившегося всего в шаге от неё. Где-то далеко выводили заливистые трели птицы…

И здесь не было и намёка на зимний холод.

— Такие вот охранные чары, мхм. С той стороны стены видна лишь голая пустошь, заросшая бурьяном. А с этой… сама видишь, — заметив её восторг, высказался господин Гирен: с тщательно маскируемым теплом в голосе. — Нравится?

— Конечно! Здесь что, вечное лето?

— В этой части сада — да, — откликнулся Иллюзионист, выступив из тени с другой стороны. — А в остальных — зима, весна и осень. Хорошо в любое время иметь возможность полюбоваться цветущей вишней, сорвать свежее яблочко и слепить снеговика, правда?

— Это… какое-то волшебство!

— Это сотворил Ликбер. — Арон коснулся ладонью шершавой коры ближайшего дуба, тёплой, как кожа. — И его не зря называли Чудотворцем.

Мастер сощурился:

— Мне мерещится, или вы ностальгируете?

Амадэй в ответ чуть улыбнулся.

— Я так понимаю, нас ждёт Совет Шестерых?..

— Да. Вас — ждёт. — Волшебник взметнул мантией, устремившись вперёд по белой дорожке. — А вы, юная лэн, проведёте ближайшее время в приятной компании своих сверстниц.

— Меня не возьмут на Совет?! — вскинулась Лив, вприпрыжку торопясь следом. — Почему?

— Пусть неприятный гость, посещающий твою голову, не может проникнуть сюда, но рано или поздно ты отсюда выйдешь. Нам не хотелось бы, чтобы он узнал, о чём мы говорили.