Академия чаросвет. Отражение - Ольга Ярошинская
Бас усмехнулся и шутливо ответил:
— Может, ты и прав. Надо было скинуть тебя в тот ров. Принести в жертву богине тьмы, и она пропустила бы нас в свой дом.
— Я нисколько не удивлюсь, если это правда, — вздохнул Монтега. — Тьма хочет крови. Ей нужна жертва. Искупление. Ты ведь не думаешь, что свет вспыхнет от вашего поцелуя или даже акта любви на каком-нибудь алтаре? Нет, Себастиан, просто не выйдет. Предательство такого масштаба не искупить поцелуем.
— Давай поспим, — устало предложил Бас. — Нам еще новый мост искать. Если ты настаиваешь, я тебя с него сброшу.
— Ты — нет, — покачал головой Кейден, сползая по каменистой земле и укутываясь в тулуп. — А вот Мэди на все готова ради света для своих убогих Сумерек. Меня она пустит в расход без всяких сомнений. А может, и тебя.
Он уткнулся носом в шарф, и свет между ресниц погас. А Бастиан лег позади Мэди, устроив ее голову на своем локте. Ее волосы пахли так же — ягодами и ночным лесом. Его невеста. Почти жена. Он носил кольцо, которое она надела ему на помолвке, с гордостью.
Бас погладил подушечкой пальца перышки, летящие по тонкому ободку. Монтега — ядовитый змей, и непонятно, говорил он всерьез или издевался. Но сейчас Бас не мог перестать думать: что для Мэди дороже — их любовь, или ее седьмой дом?
***
— Войска у стен города!
Слуга даже не постучался — распахнул дверь рывком, выкрикнул в лицо новость и теперь стоял и таращил глаза.
— Альваро решил наступать на город Монтега? — уточнил Эльгред. Это походило на глупый розыгрыш. — У Артиреса у самого под стенами враги, с чего бы ему нападать! Ты вообще соображаешь, что несешь?
— Не под теми стенами, — стушевался пацан.
Молодой совсем чар, чем-то похожий на Кейдена — голубые глаза, светлые волосы. От младшего так и не было вестей. Доложили, что он ушел в ночь вместе с Альваро и девочкой — и на этом все. Потом еще был бунт в шахтах, но вряд ли это коснулось Кея. Эльгред как раз закончил читать последние донесения.
— А под какими же? — спросил он, поднимаясь из-за стола и откладывая бумаги.
— Со стороны белых псов, — закончил парень уже спокойнее. — Они требуют проход через земли Монтега.
Значит, старый пес Освальд все же решил вступить в войну. Бог знает отчего, но Эльгред почувствовал себя разочарованным. Он вышел из дома, сел в ожидающий его чаромобиль, спрятавшись от палящих лучей солнца, опустил шторку на стеклах. К воротам его доставили быстро, и, поднявшись на стены, Эльгред увидел белое войско, приближающееся к стенам Монтега. Первый отряд уже стоял у ворот, и кони с нетерпением били копытами, поднимая песок. Но куда больше внимания привлек легкий шатер на колесах, у которых лежал белый пес, такой же облезлый и старый как Освальд.
— Приветствую сынов белого пса, — сказал Эльгред, оглядывая троих рослых мужиков. — А где же он сам?
Из шатра выбрался Освальд и махнул рукой.
— Так и будешь держать меня на солнцепеке? — прокряхтел он. — Где твое гостеприимство, Монтега? Или хотя бы уважение к старшим?
Эльгред не отличался ни тем, ни другим, но все же отдал приказ открыть ворота. А потом проследил, чтобы тяжелые створки снова сомкнулись. Поспешные решения — тоже не его конек.
Освальд подошел к нему, и Эльгред отметил, что старик сдал еще больше: пятнистый череп просвечивал сквозь редкие седые космы, брыли отвисли, как у дряхлого пса. Но чаросвет в глазах еще не погас.
— Мне нужен проход через твои земли, Монтега, — без предисловий сказал он. — Немедля.
— Боишься не дожить до войны? — усмехнулся Эльгред, но Освальд не обиделся и даже кивнул.
— Ты прав, рыжий кот. Боюсь не дожить. Не увидеть, как мир возвращается к правильному порядку вещей.
— Вряд ли уничтожение дома черных псов можно считать правильным, — заметил Эльгред.
Освальд улыбнулся, показав редкие пеньки зубов, и Монтега невольно поморщился. Вот куда его несет? Сидел бы дома, размачивал сухари в чае, а туда же, на битву.
— Кто сказал, что я стану нападать на Альваро? — произнес Освальд неожиданно звонким голосом. — Нет, рыжий кот, я выступлю на его стороне. Мои сыновья станут сражаться за него и за седьмой дом, который вспыхнет во мраке.
У Эльгреда рванули мурашки по коже, и волосы на руках встали дыбом.
— Ты думаешь, я выжил из ума, — добавил старик. — Может, и так. Но когда, если не сейчас, делать выбор? Судьбы смешались, будущего больше нет, мы творим его сами, Эльгред. От нас зависит, каким будет новый мир. Только от нас. Ты хотел отсидеться, я знаю. Выступить в последний момент на стороне победителя. Вот только не выйдет, Монтега. Ты тоже сделаешь выбор. Прямо сейчас. Считай, что это твой фатаруг.
— Давай не принимать такие решения с наскоку, — пробормотал Монтега. — Я приму тебя в своем доме, размещу твоих сыновей, мы все обсудим.
Освальд покачал головой, глянул на солнце, и его глаза заслезились.
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Нам дали шанс. Искупление. Когда-то давно седьмой дом предали, и свет в ночи погас. Долгие годы мы теснились на жалком кольце солнечного рубежа, отправляли бедняков ютиться под отраженным светом башен. Но сейчас все может стать как прежде, в благословенные времена. Ну же, Монтега, ты ведь видел ту девочку. Видел, как светилась она, танцуя с младшим Альваро. В наш мир пришла любовь.
— Это не моя любовь, — заметил он.
— Но выбор будет твоим, — ответил Освальд. — Рискни, рыжий кот. Прими сторону прямо сейчас. Еще до начала сражения.
Кровь зашумела в ушах, и Эльгред вытер вспотевший лоб.
— А твои сыновья согласны? — спросил он, чтобы потянуть время.
— А как же, — усмехнулся Освальд. — Я не уверен, что все они поддерживают мое решение сердцем. Может, кое-кто из них думает, что старый хрен окончательно сбрендил. Но они сделают, как я сказал. Потому что потом я выберу наследника дома из тех, кто проявит себя лучше. Считай, поманил молодых псов сахарной косточкой.
— А что получу я? — спросил Эльгред.
Освальд
