Никогда прежде - Марьяна Сурикова
Со стоном я схватилась руками за что-то, сбив на пол чайник, расколотив фарфоровую тарелку и случайно сорвав с кухонного окошка кружевную занавеску. Ян поднял меня снова, прижал к себе, я обхватила ногами его бедра, отвечая на новый поцелуй, с жадностью ловя его дыхание, чувствуя в его груди созвучный моему стон. Он опустил меня спиной на круглый столик, и снова жаркие поцелуи повсюду, каждая клеточка тела раскрыта им, каждая самая интимная, самая личная часть меня.
Мужская ладонь легла на живот, Ян отбросил прочь стянутое белье, прижимая меня, фиксируя. Короткое движение бедер, и мой вскрик, и его рваный выдох, и новое движение, и еще, и еще, и я правда просила, шептала и кричала, а потом его ладони ласково огладили икры, проходясь, до щиколоток, подняли и переложили стопы на его плечо. Он обвел языком хрупкую косточку, одну, вторую, затем опустил обе ноги и вдруг резко перевернул меня на живот, перехватив одной рукой за запястья.
Я снова вскрикнула, прижавшись щекой к гладкой поверхности, и стол заскрипел, задрожал, ходя ходуном от новых резких движений. И не выдержал в какой-то миг. Одна из ножек подломилась, Ян перехватил меня за шею и резко потянул вперед, ловя губами приоткрытые губы, выпивая стон и впитывая мою дрожь, она передалась его телу, крепкому, жаркому, сильному. И дальше этим жаром окутало меня всю, когда он подхватил меня на руки и стал подниматься на второй этаж, а шум дождя и гром продолжили вторить моим и его крикам, и широкая дубовая кровать оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать все, что он прежде мечтал воплотить в реальность, и даже то, о чем я раньше не знала. И дать мне познать темную влекущую глубину удовольствия и заставить без остатка отдаться желаниям. Я забыла о смущении и позволила запретам исчезнуть. Принимала все, что ему хотелось сделать со мной, и с трепетом откликалась, насыщая наше нетерпение, нашу потребность в этой ночи. До тех пор, пока зной не иссушил полностью, не вытянул силы, не заставил распластаться на животе, шумно дыша, подставляя обнаженную кожу каплям приносимой ветерком влаги через открытое окно.
Я почувствовала, как Ян притянул меня к себе, согрев ладонями грудь, переплел свои пальцы с моими, и закрыла глаза.
«Ночи темнее и ароматнее, а утро приятнее с первосортным кофе “Жгучая ночь”», – этот слоган крутился в мозгу и сопровождал мое пробуждение утром, а вкус кофейных зерен словно остался на губах вместе со вкусом поцелуев. Ночь вышла не просто жгучая – опаляющая. И первое ощущение поутру – пустая постель. А первое видение, когда резко открыла глаза, – обнаженный мужской силуэт на фоне окна спиной ко мне. Стоял он, как всегда, спокойно, без толики смущения, облокотившись на раму, и смотрел в сад. Я зажмурилась и сделала глубокий вдох.
В отличие от мужчины в моей спальне, я ощутила сильнейшую неловкость. Особенно когда окинула взглядом комнату и при ясном утреннем свете оценила учиненные разрушения и беспорядок. У туалетного столика лежали осколки вазочки ручной работы. Прежде очень симпатичной. Кажется, я сбила ее бедром, а вот зеркало столкнула спиной, и оно тоже красовалось на полу, обзаведшись длинной поперечной трещиной. Ажурные занавески валялись под окном, а одна из распахнутых рам болталась на верхнем креплении. Мне подумалось, что на подоконнике должны остаться следы от вцепившихся в него пальцев, просто их с кровати не видно. Кашпо с цветком, прежде украшавшее его, тоже обратилось обломками. И даже дверь в угловой чулан, в котором я хранила одежду, была распахнута, а груда сорванных с вешалок вещей устилала порог. Зачем я туда сунулась? За шелковым платком, а Ян решил заглянуть следом. Подняв глаза, увидела сам платок, привязанный к изголовью. А затем присмотрелась к дереву. Не удивилась бы, заметив, что деревянная круглая перекладина и в самом деле немного раскрошилась. Вчера, когда я вцепилась в нее, мне показалось, будто слышу отчетливый треск.
Я прижала ладони к лицу. Светлые звезды! И ладно бы совместила грог с местным вином, хоть на что-то могла бы списать, но ведь ни капли алкоголя. И такой мощный срыв!
– Доброе утро, – прозвучало с тягучими интонациями, а я, отдернув ладони от лица, быстро вцепилась в покрывало и натянула по самый подбородок.
– Господин посол.
И сама удивилась, а темные, очень выразительные брови аниилийца изогнулись.
– Мы снова на «вы», Сабрина?
Он отошел от окна и вновь оказался на кровати, подбираясь ко мне, я же сползла еще ниже, натянув покрывало по самый нос, когда он навис надо мной на руках.
– А как же Ян? Мне нравилось, как ты вчера стонала мое имя.
Он склонился ниже, намереваясь поцеловать, но я быстро вытащила руку и прижала к его губам.
– Почему ты такой?
Он лизнул центр ладони, а в моей груди снова поднялась жаркая волна.
– Какой?
– Другой, – выдохнула я.
Скульптурное тело, совершенное лицо со слишком гармоничными для человека чертами.
Я прочертила невидимую линию до кончика прямого носа.
– Это была маска? Зачем она тебе?
Он прикусил указательный пальчик, и дрожь прошла по телу.
– Вместе с очарованием истинный облик действует на людей слишком сильно.
Продолжая целовать ладонь, он умудрился стянуть с меня покрывало. И прикосновение кожа к коже пронзило жарким разрядом, всколыхнув в памяти все краски ночи.
– Ян… – Мягкие чувственные губы прошлись по шее, я сжала край отброшенного покрывала, выгнулась под поцелуями.
– Да, именно так мне нравится. Скажи еще раз.
– Ян, почему…
А мне безумно нравилось, как он целует. Так что тело за краткие мгновения становилось пластичным, податливым, льнуло к нему. Пальцы дрогнули, сжатые его ладонью, а я откинула голову и подставила жаркому языку шею и грудь. Стопой прогладив мужскую голень до колена, прогнулась сильнее, вцепившись ладонями в его волосы.
– Что почему?
– Ощущения такие сильные? – произнесла я на полувдохе и задохнулась.
Я хотела столько у него спросить, но все позабылось вмиг. А когда он подхватил под колени и завел мои ноги себе за спину, резко стянув меня ниже, долгое время я не могла ничего говорить, только кричать от удовольствия.
– Разве должно быть иначе? – спросил он позже, проводя пальцами от бедра
