Выкупленная жизнь (СИ) - Натали Лавру
Наступил март, и в Москве нас держал только аппарат искусственной вентиляции лёгких, который мне всё ещё не удалось продать. Я бегала по больницам, опубликовала объявление на всех профильных сайтах, но мне предлагали неприлично низкую цену. Часть денег с продажи я планировала вернуть Ирме, это было принципиально важно для меня.
Приступы гнева у Дилана стали появляться всё чаще, он придирался к каждой мелочи, командовал, ругался. Я перестала быть хозяйкой положения.
Только закончились издевательства старикашки, как тут же начались унижения Дилана. Мне казалось, что в его теле поселилась чья-то чужая душа, некий двойник Седого. Даже волосы у Дилана частично поседели, выражение лица стало каменным.
Меня мучил вопрос: станет ли мой муж прежним? Раз он так тянется к родителям, то, конечно же, примет на веру то, что они расскажут ему обо мне, а это уже патовая ситуация.
Наконец, дело с продажей аппарата сдвинулось с мёртвой точки: одна из больниц предложила за него 400 тысяч (а я брала за 1,3 миллиона). Сначала я отказала, так как продавала за 700, но зато теперь у меня появилась надежда, запасной вариант, если не найдётся лучшего.
Дилан всё более резко высказывался по поводу переезда, устроил мне скандал, приплёл Сашку, что это из-за него я не хочу возвращаться в родной город.
В конце концов, я не выдержала и перезвонила в ту больницу, которая предлагала купить мой аппарат, и сторговалась на 500 тысяч, вместе с остальными приспособлениями и блоком бесперебойного питания. Сделка была заключена, деньги вскоре получены.
Теперь оставалось отработать положенные две недели и можно лететь домой. Интернатуру мне предстояло оканчивать уже в Краснодаре.
Мы собрались переезжать. Дилан не скрывал, что доволен.
Однако не все отреагировали на известие о нашем переезде так радостно: Сашка застыл шокированный.
— Нет! Нет-нет-нет! — он схватил меня за плечи. — Не смей этого делать!
— Саш, мы должны уехать. Дома Дилан скорее сможет вернуться к нормальной жизни, да и я уже задыхаюсь в этом городе. Ты можешь поехать с нами.
— И что я там буду делать?
— Станешь новым членом клана, без дела и внимания не останешься, возможно, найдёшь свою любовь, мы будем часто видеться…
Он невесело усмехнулся.
— Когда вы уезжаете?
— В четверг. — он весь поник, но ничего не ответил. — Саш, приезжай?
— У тебя теперь есть муж, зачем тебе я?
— Ты мне друг, и я хочу, чтобы ты у меня был, несмотря на все твои закидоны.
— Но в гости меня больше не зовёшь. — упрекнул он.
— Дилан ещё не до конца пришёл в норму… — поделилась наболевшим я.
— Это как?
— Будто бы это вообще не он. Я надеюсь, всё наладится, когда мы вернёмся домой.
Сашка присвистнул, Максимка, стоявший рядом, попробовал повторить, получилось смешно. Некоторое время мы ещё стояли, обнявшись все втроём, затем разошлись. Максим огорчился, что мы не позвали дядю Сашу на ужин, и добавил, что это всё из-за папы. Кажется, назревал конфликт…
Глава 8
Когда все дела в Москве были завершены, мы улетели в Краснодар. Один телефонный разговор я откладывала до последнего: нужно было сообщить новости Седому и его жене, но так, чтобы их не хватил удар.
Внезапно я обнаружила, что симкарта, на которой хранились их номера, неисправна. Я даже не знала, сдают ли старики квартиру Дилана, сменили ли замок или вовсе продали её. Мы просто ехали в неизвестность.
Голый московский март сменился зеленеющими газонами Краснодара, на деревьях уже распускалась листва, а солнце светило почти по-летнему. Максимка прыгал и смеялся, радовался, что теперь он будет часто видеться с бабушками и дедом.
До дома мы взяли такси. Моё сердце колотилось так, как будто я бегу марафон. Наконец, показался наш дом. У подъезда стояла заведённая служебная машина Владимира Александровича.
Максимка, будучи почти налегке, только войдя в подъезд, понёсся вверх по лестницам.
— Почти пришли. — сказала я Дилану. — Твой отец ещё дома, зайдём?
Тут же я услышала возглас Максима:
— Дедушка! — дальше эхом раздался невнятный ответ Седого, затем снова звонкий детский голосок. — А мама с папой внизу идут!
Мы поднялись на этаж. Дилан пожал отцу руку, они обнялись. Меня старик как будто не увидел, даже не поздоровался со мной. Я почувствовала себя лишней и подумала, что это только самое начало кошмара.
Седой отменил свою поездку, Дилан до глубокого вечера провёл у родителей, Максим тоже был у них в гостях, но вернулся чуть раньше. Он поинтересовался, почему бабушка с дедушкой так не любят меня, я не нашлась, что сказать. Оставалось только представлять, каких гадостей обо мне наслушался мой сын.
Квартира всё это время пустовала, с дороги я в первую очередь занялась уборкой, потом сходила в магазин и приготовила еду.
Вещей из Москвы привезли не очень много: только одежду, мой ноутбук и Максимкин велосипед, остальное оставили. Я нашла время и позвонила маме, долго говорила с ней, делилась новостями. Мама заметила, что голос у меня грустный. Собственно, мне было из-за чего грустить.
