Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз
– Если мне не понравится, вешать не будем.
– Ты ужасно критична и не понимаешь в живописи ничего.
– Когда вы успели так разобраться, если еще с месяц назад увлекались мозаикой из стекла?
Андромеда дернула обнаженным плечом. Ее платье кричало об откровенности, хотя и было обыкновенной синей расцветки с пышной юбкой.
– Я могу заниматься сразу несколькими делами и быть в этом знатоком.
Закатив глаза, я подавила вдох.
– Мне подсказывает шестое чувство, что ты будешь довольна, тем более, портрета у тебя нет, дорогая. – Андромеда ненадолго замолчала, погрузившись в живопись. Я тоже молчала, чувствуя, как затекла шея и болит спина.
– Если вы рисуете все естественное, тетушка, тогда причем тут это ваше платье, за версту сверкающее золотом? Я похожа в нем на карманника, втихаря обирающего раскрывших рты господ.
– Сравнение нелепо. Ты не понимаешь всей сути. Это как показать грани натуреля и теневой стороны, в которой заложен шарм.
– Ну все понятно, спасибо что разъяснили.
Вздохнув еще раз, я закрыла свой рот. Андромеда, порой, была по странности хуже, чем Агнесс.
– После тебя, на очереди Адам. Он настоящая модель, с атлетическими формами. Таких изображают обнаженными и потом восхищаются.
Я сглотнула, покосившись на тетку как на исчадие ада.
– Не думаю, что господин Редвил согласиться на такую авантюру. Обнажиться в доме Стейдж, привело бы к необратимым последствиям. Например, тетушка Агнесс совсем сошла бы с ума. С ней, итак, постоянно происходят какие-то странные ситуации.
– Конечно, он не согласится, Виви. Я и предлагать не буду. Я в своем уме.
Не уверена!
– Господин Редвил довел вас вчера до спальни?
На лице тетки расцвел свет Сувара. Она даже улыбнулась своими намалеванными розовой мазилкой губами.
– Он был так любезен. Налил воды, помог мне примоститься в кресле и некоторое время побыл со мной, пока я не почувствовала себя лучше.
– То есть, вы эксплуатировали его по полной, – констатировала я, тихо бесясь и не понимая своих реакций.
С чего мне вдруг переживать за Адама, даже если его все-таки совратит Андромеда?
Тем более, Редвил был свободным человеком и мог делать все что угодно, а тетке было нужно лишь одно, постельные игры, пока она не найдет новою жертву.
Вдруг меня просто напрягало что благодетелем Адама воспользуются?
Или здесь мне не давало что-то другое?
Но что?
Я не могла понять!
– Нет, дорогая. Могу сказать, что молодой человек был сам не против составить мне компанию.
– Как интересно! – бросила я, злясь, – вы же понимаете, что нахождение в покоях с мужчиной, могло скомпрометировать вас в глазах домашних и вашего супруга. Сами знаете, какие прислужницы болтливые!
– Ах, Вивьен, – вздохнула женщина, покосившись на меня своими яркими голубыми глазами, – конечно, я не собиралась ничего делать. Даже, если собиралась, то об этом никто бы не узнал.
Андромеда плотоядно улыбнулась.
– В смысле собирались что-то делать?
Я посмотрела на тетушку в упор.
– Я шучу, дорогая! У меня есть супруг и, хотя у нас отношения без границ, я умею вести себя в рамках приличий. Не стоит так переживать.
– Почему вы не разведетесь уже? – бросила я колюче.
– Эти разговоры не для твоих наивных ушек, милая, но ты же прекрасно знаешь законы. Чтобы расстаться официально, нужен повод серьёзный. Как видишь, король Аглар, либо чтит старые законодательства института семейных уз, либо еще пока не придумал новые, более лояльные. Нас с Антониусом все устраивает.
Промолчав, я заторможено кивнула. Сидели мы некоторое время молча, пока я уже просто не выдержала.
– Не все еще? Шея болит!
– Заканчиваю! – восторженно произнесла Андромеда, как раз в момент, когда в гостиную зашли дед и Адам, прибывшие с конторы. Их взгляды, вскользь прошедшие по нам, застыли на портрете в немом молчании.
Мне это как-то сразу не понравилось. Уж больно странные у вошедших в гостиную, были выражения лиц.
Дед молчал, почесав подбородок. Его выдающийся лоб стал казаться еще больше, пока Адам и его губы не сомкнулись в полоску, а скулы стали ходить на лице, совершенно непроизвольно.
– Получилось великолепно, а главное, как правдоподобно! – воскликнула Андромеда, поднявшись с табурета и приглашая меня подойти. – Что скажете отец?
– Необычно, – выдавил он из себя.
– А вы, Адам, что скажете?
В этот самый момент, я подошла к своему изображению и молча ужаснулась.
Портрет представлял собой мазню, фоном служило окно, часть рояля, где эпицентром всего являлась я.
Изображалась я, не то, чтобы, необычно, а словно собранная из разных кусков.
Критически узкая талия, будто я болела рахитом, уходила в пышные плечи, сдобренные золотыми оборками, делая меня неожиданно внушительной сверху и крепкой.
Но эпицентром всего служило лицо. Даже на странную челку, пучащуюся в разные стороны, будто от удара чародейским шаром, можно было не обратить внимание, как на лицо, встречающее любителей искусства яркими конопатинами в виде рыжих точек, вытянутый нос с острым концом и глаза, ставшие эпицентром. Они притягивали взгляд сразу, потому что были косыми. Один смотрел прямо, другой гулял в левой стороне сам по себе.
– Почему я косая? Я правда такая?
– Нет, конечно, – возмущенно выдала Андромеда, – ты крутилась в разные стороны, не давая мне взять верный ракурс. Я чуть позже исправлю взгляд и добавлю голубизны.
– Адам, вы настолько в восторге, что ничего не сказали, – надула губы тетка.
Я взглянула на молодого мужчину пристально, ожидая его вердикта.
– Соглашусь с господином Стейджем, необычно и краски переданы в точности.
– В точности, наоборот, вы хотели сказать, господин Редвил? – взбеленилась я. – Если вы повесите эту жуть над лестницей, я отрекусь от вас всех.
– Ты ничего не понимаешь в искусстве, Вивьен. Даже не можешь узреть какая тут схожесть. Я передала твою натуру эстетично и верно.
– Если я и правда так выгляжу, то прямо сейчас брошусь в реку.
Гордон кашлянул. Я не понимала, он был в шоке или в обескураженности. Часто моргал и вздыхал, как в припадке.
– Думаю, дорогая, тебе стоит еще потренироваться.
– Наконец-то хоть одна здравая мысль! Извините тетушка, но вам еще учиться и учиться, потому что выглядит странно. Это не я, это какая-то совунья, которая выпала из гнезда и при ударе головой, окосела.
Андромеда сдержанно поднялась. В глаза с поволокой отразилась огромная обида.
– Я тогда не поеду с тобой
