Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Мясо? – выдохнул Лучано с непонятным ужасом.
– Мяса там чуть, – согласился Аластор. – Но бульон-то сварить можно! Жалко, шкура весенняя, облезлая да и махонькая – никакого прока!
– Бульон… – растерянно повторил Лучано и посмотрел на звереныша, беспомощно болтающегося у него в руке.
Енот, словно поняв, что речь о нем, пискнул и попытался съежиться.
– Ну да! – уже раздраженно бросил Аластор, не понимая, что тут непонятного.
Ну чем енот отличается от утки или куропатки? Та же дичь, даже лучше – болотом не пахнет. Был бы побольше – цены бы ему не было! Мясо енотов – крестьянское лакомство, да и на дворянский стол его иногда подают.
– Но он маленький… – все так же растерянно сказал итлиец. – Это же… детеныш совсем. Альс! Может… не надо?
Он что, всерьез предлагал эту тварь отпустить?! Аластор пораженно воззрился на итлийца, который ответил ему жалобным взглядом. Просто умоляющим! Проклятье, да он так смотрел, когда просил оставить его в отряде и клялся всеми Благими в преданности! Нет, пожалуй, тогда он смотрел даже менее жалобно.
– Фа… Лучано! – Аластор перевел взгляд на съежившегося енота, потом снова на итлийца. Опытного наемника, грозу демонов и некромантов. – Ради Пресветлого, да не глядите вы на меня так! Оба! Это же просто зверюшка! Ну ладно, если хотите, давайте его отпустим. Хотя лично я сварил бы суп!
– Ал, – укоризненно сказала Айлин. – Он же и правда еще маленький. И сам залез в мешок. Нечаянно! А теперь ему страшно – ты посмотри!
Енот всеми силами изображал, как ему страшно. Щурился, тер морду лапами и тихонько скулил. Наверное, чувствовал, что Аластор ему не верит. Зато Лучано перехватил хитрую тварь второй рукой и прижал к себе, как ребенка. Енот мгновенно понял, кто его защитник, и распластался у итлийца на груди, вцепившись в него всеми лапами и мелко дрожа.
– Ладно, – бросил Аластор. – Отпусти его, Лу. И правда, навара никакого… одна подлость!
– Отпустить? Но мы же его увезли из леса! – возмутился итлиец. – Он еще малыш, а его родни здесь нет!
– Очень надеюсь, что нет, – едко согласился Аластор. – Иначе пришлось бы искать другое место для ночлега. Может, нам съездить обратно и вернуть его?
Итлиец посмотрел так странно, что Аластору на миг представилось невозможное – как этот сумасшедший действительно тащит енота обратно к озеру! К родственникам, Баргот их побери! Ну не могла Всеблагая Мать лично создать такого злокозненного зверя, явно Баргот вмешался!
– Нет, к озеру – это далеко возвращаться, – с явным сожалением отозвался Лучано, и Айлин закивала. – Но дальше по дороге ведь будет лес! Мы можем довезти его туда! Здесь он погибнет, сам посмотри! На этих холмах ни воды, ни еды!
– Везти енота в лес, – повторил теперь уже Аластор и подавил жгучее желание выругаться. – Енота! Лу, ты рехнулся?! Он у тебя завтра же сожрет и разгрызет все, до чего дотянется! И учти, если тронет мои сапоги, я его на стельки пущу! – Глянул на размер предполагаемых стелек и поправился: – Ладно, на одну стельку – для Айлин!
– Не нужна мне одна стелька! – обиженно заявила подруга-предательница и тоже посмотрела на енота с таким состраданием, что Аластор мысленно застонал. – Ал, это же не он грыз твои сапоги! Ты посмотри, он такой кроха, у него и зубов таких нет, чтобы кожу прокусить! А если мы бросим его здесь…
Глаза Айлин подозрительно блеснули, и Аластор понял, что грозная магесса, истребительница демонов и повелительница призраков, сейчас разразится слезами. А он, Аластор, сам загнал себя в ловушку. Потому что он был вправе приказать синьору Фарелли, наемнику, и тот обязан был повиноваться. Но Лучано, друг и соратник, слушаться не обязан. Таково право друзей – они стоят с тобой вровень, если это настоящая дружба. И если делают глупости, ты можешь их предостеречь, но запрещать им это не вправе.
– Сумасшедшие, – сказал он с безнадежной тоской. – Безумцы! И я с вами совсем сошел с ума, если соглашаюсь на это. Хорошо, как скажете! Но если эта тварь съест твои драгоценные специи! – ткнул он пальцем в сумку итлийца. – Или постирает твою магическую тетрадь! – Палец указал на Айлин. – Или его Пушок примет за дичь и все-таки придавит… – продолжил Аластор с тайной надеждой. – Я вас предупреждал! И смотреть за ним будешь ты, Лу!
– Да! – выдохнул итлиец с таким счастьем, словно ему не драного енота оставили, а подарили наследное дворянство, место в Королевском Совете и пол-Дорвенанта в личный надел. – Обещаю! Спасибо, Альс!
Погладил звереныша и окончательно подтвердил свою невменяемость, влюбленно заявив:
– Я назову его Перлюреном! Отлично звучит, м?
Глава 10
Трактир «Веселый упырь»
Приехав домой, Грегор продолжал думать о делах. Где, к примеру, рабочие записи деда? Педант во всем остальном, свои работы лорд Стефан рассовывал по самым разным, подчас неожиданным местам. Помнится, схему силовых потоков для очищения логова стригоев силами всего трех магов юный тогда Грегор обнаружил между страницами арлезийского авантюрного романа о дворянине-пирате… Пожалуй, поиски займут весь вечер, и хорошо, если не прихватят часть ночи. Грегор уже и забыл, когда ему доводилось как следует выспаться, но перед наложением защитных чар это еще как следует сделать. А затем можно и должно поговорить с Эженом Райнгартеном о помощи тому егерскому полку… Не хватало только погубить отличных солдат бездарным руководством!
Камердинера, беззвучно возникшего в дверях спальни, Грегор отпустил одним движением брови. Хвала Претемной, он вполне способен переодеться без помощи прислуги, в отличие от иных лордов, зачастую не подозревающих, где именно в их доме находится гардеробная! А вот размышлениям даже молчаливое присутствие посторонних, определенно, мешало. Вышколенный слуга исчез в то же мгновение на зависть любому иллюзорнику, и Грегор тут же о нем забыл. Открыл дверь в малую гардеробную, подошел к полке с домашними комплектами одежды, потянулся к ближайшей рубашке… И замер, отметив какую-то неправильность, но от усталости не в силах понять, какую именно.
Закрыл глаза, с силой потер ноющие виски, снова открыл…
Лента?
На верхней рубашке лежала лента – странно узкая, не шире мизинца, шелковая зеленая ленточка, несуразно короткая… Не годится ни для волос, ни в отделку – не говоря уже о том, что Грегор в жизни не надел бы ничего с подобной отделкой. Что это вообще такое?
На мгновение Грегора посетила совершенно безумная мысль, что кто-то подбросил ему этот клочок шелка с прицепленной порчей, а то и приворотом. Да что за глупость? Ни проклятием, ни порчей от ленты не веяло, как и магией вообще, откуда же она взялась?
Грегор уже собрался позвать камердинера – тот явно должен знать, что делает в гардеробной эта безделица, – и замер.
Узкие, зеленые, в тон девичьих глаз, шелковые ленточки-подвязки, тонкие стройные лодыжки, темный подол мантии…
Грудь вдруг сдавило так, словно Грегор пропустил «Могильную плиту», а то и «Молот Пресветлого». Он попытался перехватить хоть глоток воздуха, но тот словно сгустился, не давая сделать вдох. Внутри, за ребрами, стало обжигающе-горячо, будто там вспыхнул пожар, и защипало глаза, как когда-то от порохового дыма на фраганской границе…
«Защитить дом Райнгартена? – мелькнула беспомощная мысль. – Подруги для жены? Товарищи детям? Да будут ли они у меня?.. Что, если канцлер снова упустит эту безумную девчонку?! Аранвен уверяет, что Керуа перекрыт полностью, но что, если они попросту не доедут до Керуа? Проклятье, в бастарде – половина крови Дорвеннов,
