Дом грозы - Ксюша Левина
– Ты верил неправильно…
– Да нет же, так нельзя. Черт! НЕЛЬЗЯ верить НЕПРАВИЛЬНО! Вера – это ВЕРА! И она правильна всегда! НЕ СУЩЕСТВУЕТ НЕПРАВИЛЬНОЙ ВЕРЫ!
Он замечает, что туман давно рассеялся, повисла давящая духота.
– ПРОВАЛИВАЙТЕ! НЕМЕДЛЕННО! – вопит он мукатам, которые мелко дрожат, и вокруг них пузырится, вскипая, земля.
Фандер делает назад шаг, еще один и еще, потому что ему кажется, что это угроза от Черных Земель. Мукаты стремительно уходят под землю, но она не успокаивается, продолжает пениться, как закипающая вода в кастрюле, и закидывает ноги Фандера комьями и пылью, корни пытаются тянуться к нему, и остается только бежать.
Это не по-настоящему! Это не по-настоящему! Мне все это только кажется.
– НИМЕЯ!
Ну конечно, она не придет…
– ЭТО. НЕ. ПО. НАСТОЯЩЕМУ. Я. ВАМ. НЕ. ВЕРЮ. Я верю в себя.
* * *
Он один. На многие мили вокруг нет волчицы, нет никого живого и ничего отличимого от черной земли. И над головой все стремительнее темнеет небо, его заволокли опасные тучи, свинцовые, грозовые.
– НИМЕЯ!
Он потерялся.
Спина не болит – волка не существовало, видимо, он просто испытал на своей шкуре то, что произошло с Нимеей. Руки не черные, гарью больше не пахнет. Но душно, и тело прошибает пóтом снова и снова. Одежда липнет к нему, противно давит на плечи, на ноги.
– НИМЕЯ!
Никого.
Полная безумия давящая тишина. Он идет вперед, понимая, что это может быть совершенно иное направление. Кто знает, сколько он пробежал, спасаясь от волчицы? Кто знает, не двигается ли он теперь в совсем другую сторону?
– НИМЕЯ-Я!
Голоса вот-вот вернутся, будут опять твердить, что Фандер ничего не достоин, и он зажимает уши руками.
Вот перед ним учитель ботаники, который говорит, что такой мальчишка, как Хардин, никогда в жизни не выживет без своей силы и артефактов, потому что знания о растениях его высокомерной натуре не откроются.
Бездарность! Талант на отцовские деньги не купишь.
Вот учитель древнетраминерского смеется и царапает внизу листка с диктантом жирную пятерку, хотя пять слов из десяти переведены неверно. Он ухмыляется и поправляет на столе стопку новеньких дорогих словарей, пожертвованных мистером Хардином школе.
Ну, будем надеяться, тебе никогда не пригодится этот язык, верно?
Вот Энграм, пятнадцатилетний, заряженный гормонами, как бочка с порохом, кричит, что Фандер ему не брат.
Ты мне никто, ясно? Да мы даже не похожи! Ты такой же, как наш отец!
И бах – Фандер дает брату пощечину, и точно такая же прямо сейчас попадает в сердце, разнося по всему телу острую боль. Вот мать плачет у постели Фандера и просит быть хорошим мальчиком. Вот отец строго велит быть сыном своего отца. Вот Нимея Нока при виде Фандера переходит на другую сторону улицы.
– НИМЕЯ!
Он идет с тупой верой, что направление верное, и ему плевать, что уже дважды он свернул. Один раз вправо, обходя черный валун, другой раз влево, потому что решил, что нужно вернуться на прежнюю траекторию движения.
– НИМЕ-Е-Я-Я!
Хардин шарит взглядом по черной земле, на которой не составило бы труда найти грязно-коричневую шкуру волчицы, но ее нет. Вдруг ему в бок тычется чья-то морда. От облегчения подкашиваются ноги, Фандер падает на бок и закрывает глаза, а влажный язык лижет его щеки и лоб.
– Мне нужно отдохнуть… пару минут… Я очень долго шел.
Волчица тычет его лапами в спину, носом в бок.
– Подожди секунду, я тоже тебе очень рад, но ноги устали. Скоро мы пойдем и спасем Энграма. А у тебя нет воды? Я очень хочу пить. И кажется, я потратил много сил… кажется, я сначала вырастил кучу мукатов, потом заставил их сгинуть, мне кажется, это сделал я сам. Я что-то немного истощен. Минуту. И мы спасем Энга, обязательно спасем.
Брат.
Эта мысль вызывает очередной приступ паранойи.
Энграм может быть уже мертв. Ты думал про Энграма? Ты часто его вспоминал?
– Мне не нужно его помнить, он всегда со мной… – Чувство вины захлестывает по самое горло, мешая сделать вдох.
И Фандер открывает глаза. Небо стало совсем черным. Нимея, уже не жалея сил, пихает его тело вперед, упираясь в него лапами, от чего кожа саднит, за ним остается длинный след примятой земли.
– Энграм! – С этим словом Фандер вскакивает на ноги и приседает от головокружения на колени, но на этот раз хватает пары секунд. – Нимея… ты тут…
Она же не выдумка? Нет? Воздух рябит, мерцает, и перед глазами уже плывут разноцветные пятна.
Я не знаю дороги.
– Я не знаю дороги, Нимея, наверное, я слишком сильно взял влево. Эй! Ты уверена? Иди первой… Я свернул. Мы здесь погибнем, потому что я свернул влево…
Она качает головой и останавливается, ожидая, пока Фандер снова упадет на колени и прислонится к ней.
– Нимея, я не знаю. Куда. Мне. Черт бы тебя побрал. Идти.
Она смотрит ему в глаза так, что можно прочитать «ты справишься». Он читает, а может, выдумывает на ходу, но приходится переступить через себя в очередной раз и кивнуть.
– Убью тебя, когда человеком станешь, честное слово.
Если бы волки могли закатывать глаза, Нимея бы это сделала.
– Значит, просто доверять тебе?
Она качает головой из стороны в сторону.
– Доверять… себе?
Фандер сидит не дольше трех секунд, закрыв глаза и чувствуя в теле волчицы хоть какую-то опору, а потом снова встает на ноги. Окружающее его земляное море кажется попросту издевательски огромным и бездушным.
– Дашь знать, если сверну не туда?
Нимея кивает.
– Я ждал чего угодно, но не этого. – Говорить проще, чем молчать. Ноги переставлять как будто легче и делать вдохи через каждое слово тоже. – Ну, знаешь… Я думал, тут бандиты, головорезы, браши. Монстры из детских страшилок.
Нимея в ответ урчит, это можно принять за смех.
– Никогда еще не чувствовал себя настолько бесполезным. Я такой же, как они. – Фандеру на ум приходят друзья за столом в беседке. – Без сверхсил мутантского токсина я ничто.
Он чувствует спиной прожигающий взгляд Нимеи, так что говорить больше не собирается, зато костерит себя молча, проклиная каждый бестолковый навык. От отвращения к себе у Фандера сводит скулы и волна за волной накатывает отчаяние. Кажется, так люди описывают депрессивное состояние? Панические атаки, паранойя, навязчивые идеи.
О да. Сдайся. Останься тут.
Ноги тут же перестают идти вперед. Фандер разворачивается лицом к волчице в очередной раз, та садится и машет хвостом вправо-влево, тревожа сухую землю.
Ты никогда не будешь ей нужен. Она уйдет, как только сможет.
Его глаза стремительно наливаются чернотой, то же самое происходит с кончиками пальцев и ногтями. Хвост волчицы мечется по земле все быстрее.
– Я никогда не буду тебе нужен, – шепчет он. – Это так бессмысленно – думать о тебе. Я все время думаю… Я всегда о тебе думаю. Я так привык, что теперь это часть меня. Ты всегда в моей голове. – Нимея, вероятно, слышит не каждое слово, потому что Фандер иногда бормочет так тихо, что издает скорее отдельные звуки, а не слова.
Зачем тебе жить? Чтобы спасти брата? А он этого хочет, ты уверен? Может, его жизнь так же бесполезна, как и твоя. Он измучен так же, как и ты. Только у тебя есть любовь, а у него ничего. Ты ему не нужен. Никто ему не нужен. Ты никому не нужен.
Фандер раскачивается с носка на пятку снова и снова, не решаясь сделать новый шаг, потом сдвигает на переносице брови, морщится от самой нестерпимой на свете душевной боли и идет вперед тем же путем.
– Хватит, хватит, хватит.
Она тебя не любит.
– Плевать, взаимность для слабаков.
Он не хочет жить.
– И что? Не ему выбирать…
Ты не хочешь жить.
– И мне не
