Дом грозы - Ксюша Левина
Покруче… круче… круче…
Фандер тысячей голосов просит добить самого себя.
– Привет, брат. – Энграм снова появляется из тумана, больше не мертцец, кожа ровная, волосы черные, на щеках привычный яркий румянец. – Вот мы и встретились, верно?
Тумана больше нет, есть только розовые кусты их матери, а вот и она сидит у пышной флорибунды с нежными желтыми цветками и, улыбаясь, что-то нашептывает.
– Это же неправда, – шепчет Фандер.
– Конечно, это правда. – Лицо Энграма полно недоумения.
– Нимея! – Фандер вертит головой вправо-влево, ища волчицу, но ее рядом уже нет.
На земле у его ног сидит, скрестив по-турецки ноги, Нимея Нока. Та же, что вышла с ним сегодня из дома. Та же, что проснулась с ним сегодня в одной постели. На ее шее оплетенный кожаным шнурком ошейник, который она то и дело оттягивает, будто это ожерелье.
– Ты же… ты не видишь его, верно?..
Но она с громким восторженным вздохом бросается к Энгу на шею, и он крепко ее обнимает, даже кружит, пока они с хохотом едва не валятся на землю.
– О, Нимея, детка, мы заждались тебя к чаю. Где ты была? – Омала встает к Нимее навстречу, выбирает самый красивый цветок розы и протягивает ей. Нимея тут же вставляет стебель в волосы, убранные в красивую прическу.
– Нимея… тебе можно становиться человеком? – Но Фандера будто никто не слышит. Он приближается к своей семье и ничего не понимает. Их не может тут быть, им нечего делать в… а где он? В Черных Землях? Точно? Или во дворе собственного дома?
– Фандер? – Омала наконец замечает его, и на ее губах появляется полуулыбка. Не особенно радушная, скорее вынужденная. – Ты вернулся?
– Представляешь, мама, Фандер вернулся. Это так трогательно, верно? Нимея, вы с ним, кажется, путешествовали вместе?
– Да, но было скучно. – Она снисходительно поводит плечами и начинает заправлять Энграму волосы за уши, потом убирает пару прядей со лба, а Фандер наблюдает за ней с большим интересом. Больше никакой гипертрофированной любви, никакого обожания, и у Фандера нет причин не верить в то, что прямо сейчас происходит. Они ведут себя скорее как близкие друг другу люди. Это еще более гадко, потому что похоже на правду.
– Скучно, Нимея? – напряженно спрашивает Фандер, не веря своим ушам.
– Да, весьма. А что? Или… погоди… ты думал, что все, что между нами было за эту неделю… ну, что это всерьез? – Она улыбается и похлопывает Фандера по щеке. – Мы были в опасности, думали, что умрем. И секс отлично снимает напряжение, верно? Ты же знал, что я это скажу, как только все закончится? Ты же не подумал… – она поджимает губы, качая головой из стороны в сторону, и поводит плечами, – что между нами что-то большее? Мне жаль, если так, но это смешно. – И она, закатив глаза, идет к кустам флорибунды, рассматривает бутоны, проводит по лепесткам пальцами, пока вдруг не падает на землю, прикрыв голову руками, и вслед за ней то же самое делают Омала и Энграм.
– Ложись! – кричит кто-то из них, но стоит такой грохот, что не ясно, чей это голос.
– Что?
Фандер разворачивается туда, где в реальном мире виднелась крыша дома Ноки, которая теперь проваливается, ее поглощает пыль, дым, в небо летят искры, а потом из-за кустов роз выпрыгивает волчица. Не Нимея, другая. Больше, свирепее, не такая ухоженная и явно не такая молодая. Она злее, взгляд безумнее, он будто полон боли, если только можно рассмотреть боль во взгляде животного, которое несется на тебя во весь опор.
Массивные лапы вспахивают черную землю, и комья ее летят по обе стороны от волчицы. Это мать Ноки, ставшая практически брашем. И она мчится на Фандера, оскалив пасть.
– Стой, стой! – вопит он, пытаясь найти укрытие. Вместо плитки, которая должна быть под ногами, если это сад дома Хардинов, его ботинки вязнут в земле.
Но он все равно бежит. Как может. Уходит вправо от пути, по которому они с Нокой шли, только волчица куда быстрее, и ее лапы все-таки обрушиваются на Фандера, сбивая его с ног. Острая боль пронзает тело, на спине расцветают кровью царапины, подобные тем, что были на теле Нимеи. Фандер переворачивается, чувствуя боль в ранах, и смотрит в полные ярости глаза.
– За что? – кричит он, но волчица только громче рычит. – Да, я взорвал твой дом, очень жаль, но что мне теперь сделать, а? Что?! Убить себя?! Или меня убьешь ты?
Волчица набрасывается снова, но Фандер уворачивается, ее морда бьется о землю, и из груди доносится что-то похожее на полный муки скулеж.
– Если бы я мог, я достал бы вас раньше, но я. Не. Всесилен.
И стоит ему отползти от волчицы на пару шагов, как из земли начинают прорастать стволы мукатов, покрытых красно-рыжими листьями. Черные ровные стволы пронзают небо, отделяя Фандера от развалин дома Ноки, виднеющихся вдали. От собственного дома, во дворе которого сидят, скорчившись, Омала, Энграм и Нимея.
Теперь есть только мукаты и бескрайняя земля. Стволы растут так близко друг к другу, что напоминают стену, ни единого просвета. Фандер хочет обежать ее, но в обе стороны стена одинаково протяженная и он один. Даже если та Нимея, что над ним только что посмеялась, не настоящая, то волчица-то тоже с другой стороны, и до нее не добраться.
– Нимея! – кричит он. Нет ответа.
Спина больше не болит. Болят руки, которые вдруг становятся черными до самых локтей, и из них сочится густой, воняющий гарью, завивающийся в кольца дым. Пальцы болят до того сильно, что из горла вырывается громкий, истошный вой.
– Фандер, – вдруг слышится знакомый голос.
– Нимея? Это ты?..
– Ну конечно нет, дурачок. Ты же надел на меня ошейник. Сам, своими руками.
– Что мне делать, Нимея? – Он опускается на колени, упираясь лбом в ствол дерева.
– Ну даже не знаю… ты же вроде как с деревьями говорить умеешь, разве нет? Поговори, попроси их убраться отсюда, ну, ты же умеешь.
Фандер с ужасом смотрит на собственные руки. Чернота поднимается до локтей и выше к плечам, намекая, что магия земли не станет слушаться, когда тело захватила сила времени.
– Давай, талантливый мальчик Фандер, спаси себя сам… или умри тут, в пустыне. Твоя волчица теперь бродит и никак тебя найти не может. Смотри-ка, ты снова не на той стороне. Ты всегда будешь не на той стороне.
Фандер поднимает голову и видит стальной нож, торчащий между двух стволов. Отливающий серебром, с драгоценностями на рукояти. У отца такой был, и Фандер с самого детства смотрел на него с благоговением. Он берет нож в руку и ровно секунду размышляет, что же с ним делать. Если кто-то решил, что Фандер способен лишить себя жизни, когда на кону жизнь брата, то он полный идиот. Хотя чего уж там. Мысль о том, что смерть ничего не стоит, самому Фандеру и принадлежала. Он возвращался к ней за эту неделю раз за разом. Вот, бери ее, ты же так этого ждал. Но острое лезвие утопает в земле по самую рукоять.
– Вот тебе и выход… Какой смысл жить, если ты всегда выбираешь не то. Ты ничто… ты преступник. Ты всегда. Не на той. Стороне.
Ты недостоин. Ты ничто. Преступник. Ты не на той стороне.
– Та, та сторона, черт бы ее побрал. Я выбрал то,
