Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
Мысль вполне здравая, но почему-то не нравится.
И я все-таки коснулась земли.
— Держаться надо их вон, видишь? — я указала на туман, сквозь который проблескивало серебро. — Там статуи. За ними дорога. Ну и дальше будет храм.
Будет.
Должен быть.
И… и не может быть, чтобы мы не дошли. Не может! И конь, будто ощутив мою неуверенность, качнул головой. Вздохнул. И опустился на колени.
Наверное, это было приглашением.
И я воспользовалась.
А уже потом, с конской спины, поглядела на Легионеров. Если… если драссар пойдет быстро, они отстанут. Если медленно, то… влипнем.
Не знаю во что, но ничего хорошего от тумана ждать не приходится.
— Мы… пойдем быстро. Или побежим. Он побежит.
Драссар шлепнул хвостом по боку. И по ноге.
Побежит. И никуда не денется. Подозреваю даже сам, потому что перспектива быть сожранным туманом не вдохновит и коня.
— А вы вряд ли сможете. Так что лучше остаться.
Легионеры молчали. Только один постучал пальцем по шлему. Выразительно так.
— Смысла немного. Всем умирать. А так… так вы вернетесь.
Он покачал головой.
Вздохнул. И ударил себя кулаком в грудь. Грудь загудела. Земля тоже. И туман качнулся. Все-таки странный он. Если смотреть прямо, то и не увидишь, а вот стоит скосить взгляд или вовсе поглядеть на что-то другое, и уловишь такие вот жемчужные переливы.
Движение.
— Не понимаю, — призналась я.
— Я тоже, — подтвердила Теттенике, подбирая поводья. — И ничего не вижу. Точнее вижу, но какую-то… ерунду.
Легионер сделал шаг.
Остановился, прислушиваясь к чему-то.
Второй.
Третий. А я… я не стала его удерживать.
Глава 32 В которой сложно смотреть на мир чужими глазами
«И встали пред ним девы. Были они полнотелы и мягки, с косами толстыми, с очами, небесной синевы полными, с губами алыми да щеками румяными, одна другой краше. И дивились все тому, сколь богата земля красавицами. И многие пожелали бы взять сих дев в жены, да не смели поперед королевича. Он же, ласково говорил со всеми»
Сказ о том, как королевич жену себе искал
Копыто коснулось камня. И Теттенике вздрогнула.
Она вдруг почувствовала, как уходит из-под ног земля, как… преображается мир. Нет, нет и нет… не сейчас.
— Тихо, — её подхватили чьи-то руки, а перед глазами упала завеса из пламени.
Демоница.
Проклятое создание, которое… которое зачем-то пошло сюда, хотя могло бы остаться там, где безопасно. И это неправильно. Это только в сказках нареченная идет искать жениха по-за моря и окияны, через леса и болота. А в жизни…
В жизни иначе.
Откуда это…
Шепот…
…демон, демон, демон… шепот настойчивый, будто кто-то стучится в голову.
— Сосредоточься, что ты видишь, — пламя у демоницы не злое. Так горит огонь в очаге, нагревая и камни, и воздух. И вьется дым тончайшею нитью, уходит вверх, туда, где в пологе имеется специальное окошко. Через него еще иногда звезды видно. Одну так точно.
Если смотреть правильно.
— Ничего… и все сразу. Как будто то одно, то другое. Но слишком быстро. Не разобрать.
Теттенике сжала пальцы демоницы.
Страшно.
Опять страшно. Кто бы узнал, насколько устала она бояться.
— А ты попробуй сосредоточиться.
— Здесь?
— Ну… условия, конечно, далеки от идеальных, но… вот, знаешь, туман поднимается. И мне это как-то подозрительно.
Теттенике открыла глаза.
Туман… туманы случались и в степи. Разные. Одни плотные, густые, такие, в которых и руки-то своей не видать. Они скрадывали и звуки, и запахи, и в таких было легко потеряться.
Терялись.
Лошади. Овцы.
Рабы.
Свободные люди тоже, хотя все-то знали, что когда земля родит туман, нельзя выглядывать из шатра.
Бывали и другие, легкие, которые не туман даже, скорее уж дымка, что ложилась на травы, питая их росами и силой. По этому туману, наоборот, спешили прогуляться, ибо всякий знал, что только прибудет силы или вот красоты…
А этот?
Не сказать, чтобы плотный, вроде бы и не видать его, но переливается, сияет живым перламутром. И видно, но… что видно? Тень? Человека?
— А где…
— Где-то там, — мрачно сказала демоница и поерзала. — Нам бы побыстрее… и чтобы ты увидела. Сможешь?
Увидеть.
Будущее.
А у них есть будущее? У нее, Теттенике? Даже если жива останется… жить не хотелось. Совсем. Вдруг накатила тоска страшная. В конце концов, кто она? Никто… отец никогда не показывался. Не нужна она ему была. И братьям. Те и вовсе вряд ли помнили, как она выглядит.
Кроме одного…
И он… наверняка притворялся. А на самом деле ему было наплевать. Всем было наплевать.
Права была старуха, ахху ли, проклятая ли, но Теттенике не должна была жить. Ей бы умереть. Еще тогда. И желание стало почти нестерпимным. Копыта цокали по камню. Громко как. Вот бы упасть… на камень. Незаметно и…
— Куда? — огненные крылья вспыхнули куполом. И что-то зашипело, отползло, но недалеко.
А Теттенике сумела сделать вдох.
— Ты… как?
— Никак. Умереть хочется.
— И мне, — призналась демоница. А потом сказала: — Держись!
И щелкнул огненной плетью хвост, обрушиваясь на бока драссара.
— П-шел! — крик демоницы взрезал тишину. И конь, завизжав возмущенно, рванул вперед. Всколыхнулся туман. Поднялся и рассыпался жемчужными осколками.
Задрожал и…
…исчез.
Только мир едва слышно изменился. Стало тихо. Настолько тихо, что исчезли даже такие привычные звуки, как стук сердца и шелест дыхания. Будто… будто вновь она оказалась на изнанке.
А та…
Конь перешел на шаг.
— Слава… — вопль, который донесся откуда-то издалека, разорвал эту оглушающую тишину. — Слава Императору.
— Слава! Слава! — многие голоса подхватили крик. И он полетел над площадью, что вдруг наполнилась людьми. Они возникали из тумана, зыбкие, но в долю мгновения обретающие плоть. И все же бесплотные, ибо драссар двигался средь них.
А люди не замечали.
Хотя как можно не заметить огромного, что скала, жеребца?
— Слава Императору! — сонм голосов сотряс небо.
И загудели, оживая, рога. Хриплый рев их почти перекрыл толпу, следом прокатился гром барабанов.
Это…
Было?
Будущее и прошлое связаны. И если Теттенике открыто одно, то… то и другое тогда тоже?
— Ты это видишь?
— Что?
— Площадь?
— Нет, — демоница крепче стиснула Теттенике. — Только туман. Он поднялся. И кроме тумана я вообще ничего не вижу… проклятье, надо было в обход.
…статуи поднимались над толпой. Каменные воины в доспехе.
