Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
Ульвара знобило. Он с трудом преодолел желание челюстей стучать друг о дружку. Накинул на плечи зимний плащ и вновь двинулся на праздник. Подозвав к себе распорядителя турнира, тихо спросил:
— Убитые есть?
— Нет, Ваше величество. Только лорд Радарс: копьё сира Глематиса пробило щит и попало ему в шею. Лорд жив, но вряд ли дотянет до утра.
— Ясно. Во второй части турнира ставьте сира Глематиса в пару только с гленнцами. Гостей, убитых на свадьбе, я переживу, а моих подданных мне жаль.
— Да, Ваше величество.
«Я придумал тебе суровое наказание, Джайри. Ты будешь терзаться всю ночь в ожидании разговора, пока я немилосердно сплю» — эта мысль показалась Ульвару до крайности забавной. Он снова величественно прошествовал на своё место, с трудом удерживаясь, чтобы не зевать во всё горло.
— Вы так прекрасны, моя дорогая, — сказал, обращаясь к Эйдис, сидевшей неподалёку от него в ложе Шёлковых герцогов. — Эти голубые тени под глазами вам очень идут.
— Вы очень жестоки, мой король, — тихо ответила девушка.
— Да. И советую никогда об этом не забывать. И, кстати, о жестокости… подойдите ко мне.
Королевы по-прежнему не было. «Надеюсь, она проспит до утра и не будет мне мешать», — подумал Ульвар.
Эйдис подошла и присела в реверансе.
— Прежде всего, дорогая, спешу тебя порадовать: в заговоре против меня ты не принимала участия, а, значит, никаких действий, ущемляющих твои права после казни супруга, я предпринимать не стану…
Завыли трубы. Король махнул рукой. Девушка встала позади его кресла.
— Твоё приданое остаётся твоим, и более того, ты останешься леди Юга, то есть, земли твоего покойного мужа перейдут тебе. Разумеется, те, которыми он владел, а не те, в которые бы вступил по наследству.
— Благодарю вас.
— Выше нос, Эйдис. Мне скучно видеть твою постную физиономию. Но я и в этом облегчу тебе жизнь. После завершения свадьбы ты отправишься в Шёлк, в свои родовые земли. Можешь навестить кузенов и кузин. Заодно поплакать или что там полагается. Ну, и у тебя появится возможность так или иначе сталкиваться с Медведем. С этим не торопись: быстрых результатов я от тебя не жду. Братик не должен заподозрить намеренность этих встреч.
— Я вас поняла, ваше величество.
Первая пара рубилась саблями. Турнирные доспехи, которые элэйсдэйровцы никогда не надевали в бою, защищали рыцарей от случайного смертельного удара. Лица надёжно прятались под забралами.
— Но до конца торжеств у меня к тебе иное поручение. Сир Глематис. Не надо строить рожицы, их могут заметить, а я всё равно не смогу спиной оценить всю их кривизну. Да, я знаю, что рыцарь вряд ли является пределом твоих мечтаний. Но две ночи — две, Эйдис! — уверен, ты сможешь потерпеть. Тебе будет необходимо оповещать меня вороной, когда любовник покидает спальню. Двумя воронами. Одну из них направляй в особняк Джайри. Без писем. Просто повяжи ногу птицы ленточкой.
Зрители торжествующе закричали. Победитель в первой паре определился.
— Я вас услышала, государь.
— Всё. Ступай.
Леди прошелестела юбками в новом реверансе. Ульвар прикрыл глаза. От солнца его защищал шёлковый балдахин лоджии, а вот что защитит усталые глаза от соблазнительной тени? «Есть множество способов сабельного боя, — размышлял король, наблюдая за дерущимися парами. — Один из них — метод жёсткого превосходства, который исповедовал герцог Эйдэрд. Сир Глематис, князь Тивадар, Ветер Андраш, Яр — его убеждённые сторонники. Натиск, быстрота, атака. Другой я бы назвал „подставь подножку ближнему своему“ ну или как-нибудь про скользкую змею. Но скорее его бы стоило называть методом Ларана. Изящество и непредсказуемость. А третий… О третьем я лишь слышал. Лучше всего подошло бы название „один удар“. Тот самый, которым Ветер Джерго едва не облегчил мою жизнь. Погиб бы один Альдо, и сколько всего удалось бы избежать! Но я его ни разу не видел. Им не сражаются на турнирах, да и воины так драться не умеют…»
Ульвар начал писать книгу поучений для потомков, а потому в периоды отдыха мысленно складывал слова в подобающие фразы, чтобы потом их легче было записывать.
И тут его внимание привлёк тот самый неизвестный паренёк. Что-то с ним было не так.
«Мальчишка фехтует в эйдэровском стиле… Однако на его месте, при его размерах, я бы выбрал ларановский».
Ульвар закрыл глаза. На минуту, на одну лишь минуту отключился, но, когда снова их открыл, из всех рыцарей на ристалище осталось лишь четыре пары. В одной из них ожидаемо находился сир Глематис. А вот во второй неожиданно — тот самый безымянный юный рыцарь. «Парень уверенно движется к собственной смерти», — хмыкнул Ульвар. И тут увидел Дьярви. Рыжий лучник стоял среди зрителей попроще и мялся, не отводя нерешительного взгляда от короля.
«Что он тут делает?» — испугался Уль, кивнул парню. На сердце похолодело. Дьярви обрадовался и двинулся к королю. Если бы что-то случилось с Джайри, он вряд ли был бы так спокоен, разве не так?
Глематис быстро расправился с противником и, опершись о саблю, с кривой усмешкой ожидал нового. Минут пять спустя перед ним встал тот самый мальчик. «Да он не так прост», — подумал Уль и стал следить за приближением Дьярви.
— Ваше величество! — радостный лучник по знаку короля поднялся в королевскую лоджию и преклонил колено. — Я подумал, что надо доложить, но не знал точно, могу ли вас отвлекать…
— Можешь. Докладывай.
Сабли вспыхнули, сверкнув лучами солнца. Король кивнул Дьярви, чтобы встал справа. Тот поднялся и выполнил молчаливый приказ.
— Её светлости стало лучше. Мы с ней поели, и она решила лечь спать. А мне велела ехать на турнир, и завтра рассказать, что тут было.
Ульвар покосился на него и вернул внимание к необычной паре, совершенно не подходящей друг другу по габаритам. Мальчишка яростно атаковал. И это было верное решение: в затяжном поединке у него против Глематиса и вовсе не было шансов. Впрочем, их не было и сейчас…
И всё же что-то тут было не так…
— Легла спать?
«Что ж, наконец-то ты благоразумно поступаешь, Джайри… Сон — это то, что нам с тобой обоим нужно».
— Да, Ваше величество.
— И в
