Дрозд и малиновка - Марианна Красовская
— Нет. Слишком уж сложно все завернулось. Кто ты такая? Знаю, что двадцать лет назад ты впервые вступила на берег Ильхонна такая же молодая, как сейчас. Время не властно над тобой. Ты говоришь на нашем языке, словно здесь родилась, а ведь даже лей Ивген, который при дворе пятнадцать лет, не столь хорош. К слову о лее Ивгене: кто отец твоей дочери?
— Это только мое дело и мой грех, сэй Исаму, — тихо ответила я.
— Что ж, я и так это знаю от Мэй.
— Мэй? Ты допрашивал мою дочь?
— Она сама приехала несколько недель назад, когда стало известно, что вы пропали. И много интересного рассказала.
Да уж, девочка пятнадцати лет расскажет…
Не выдержала, спросила прямо:
— Тебе жертва нужна, сэй Исаму? Кого-то, на кого можно всю вину свалить? И я подхожу как нельзя лучше: чужачка, без мужа и покровителя, да ещё странная. Показательно повесить на меня что-нибудь, а дочь, так и быть, взять под опеку Светлоликих, вы же не звери. Только в чем меня можно обвинить, не понимаю? Кейташи и до знакомства со мной попадал в глупые ситуации.
— Ты слишком умна для женщины, — усмехнулся Исаму. — Но даже это не так страшно, как то, что ты ещё и осмеливаешься разговаривать на равных с тем, кто сильнее тебя. В Ильхонне не каждый мужчина так сможет.
— Это твой сын на меня дурно влияет, — пробурчала я.
— Кейташи может, — хмыкнул сэй. — Но он ли? Может, ты порождение фэйри? А они, как известно, считают себя хозяевами этих островов.
— Во-первых, здесь каждый второй — порождение фэйри. А во-вторых, разве они не хозяева? Что-то вы без их позволения железную дорогу не построили.
Я разумом понимала, что мне нужно заткнуться. Если бы я молчала и покорно молила о пощаде, сэй Исаму наверняка бы сжалился. В конце концов, я всего лишь женщина, которая, к тому же, до недавнего времени тихо сидела в своей школе.
Но не спорить я не могла. Слишком уж несправедливы были слова отца Кейташи.
— Я слышу слова сына. Если б я не знал его так хорошо, точно бы сказал: ты его научила плохому. Но это будет ложью, а я не люблю лгать самому себе. Совет тебе, лея Мальва: усмири свою гордость. Кейташи никто не тронет, он Светлоликий. А за тебя и заступиться некому, ты и сама это знаешь.
— Так в чем меня обвиняют, сэй Исаму?
— Сложно пока сказать. Но и Кейташи, и Иракай словно околдованы тобой. Готовы есть из твоих рук. Скорее всего, именно ты заманила моего сына в Сумеречный лес и хотела убить. Ты прибыла во дворец по чьему-то наущению и принялась плести интриги. Не зря твои ученицы уже давно работают во дворце: и в секретариате, и в страже, и даже в театре.
— А они при чем?
— Ты могла их использовать, чтобы навредить кому-то… или что-то узнать. Или даже убить кого-то из семьи, кто знает… Все твои выпускницы арестованы, лея. И Райраки, и Гойренн, и Майло. Так что не думай, что кто-то тебе поможет.
— Лей Ивген тоже? — вот теперь мне стало страшно. Не за себя, а за девочек, они-то ни в чем не виноваты.
— Разумеется. Его ждёт высылка с островов. Подумай, лея, что ты теперь будешь делать.
— Но я ни в чем не виновата!
— Я это знаю. Но знаю, что Кейташи хочет тебя в жены. И я этого не допущу. Такая жена — слишком даже для него. И об этом тоже подумай. Уверен, в следующий раз ты найдёшь мне, что сказать.
Он развернулся и вышел, а я только и могла крикнуть ему в след:
— Ну хоть прикажите еды принести! Иначе в следующий раз тут будет только хладный труп!
Сэй ничего на это не ответил, да я и не надеялась.
Хлопнула дверь, я закуталась в одеяло, трясясь уже не от холода, а от гнева и страха.
— Кей, ты болван! — громко произнесла я в пространство. — Все из-за тебя! Жила я себе спокойно… А ты свалился на мою голову!
— Согласен, — раздался не очень веселый голос рядом, а потом меня прижали к себе крепкие горячие руки.
Я вздрогнула всем телом и вдруг захихикала вместо того, чтобы возмущаться:
— Скажи, а ты можешь в любую спальню вот так птицей проникнуть? Или в купальню к понравившейся лее?
— Могу.
— Пробовал?
— Конечно. Лет с двенадцати так баловался. Ты злишься на меня?
— Нет, — честно призналась я. — На отца твоего больше злюсь. Он, кажется, меня пытается шантажировать. Но самое смешное тут в том, что он уверен, что я собираюсь стать твоей женой.
— А ты не собираешься? — губы Кея коснулись моего уха.
— А ты предлагал?
— Я предполагал.
— Это глупо. Мы не можем быть вместе.
— Кто тебе это сказал?
— Я тебя старше на пятнадцать лет.
— Ты вечно молодая. Лет через сорок я состарюсь, а ты нет.
— Я чужестранка.
— Подумаешь! Мой ниххонский предок когда-то был женат на графине из Ранолевса. Так что у нас в крови — жениться на чужестранках.
— Так она графиня, а я всего лишь сирота. Безродная.
— Когда он ее брал, она была аптекаршей. Ничуть не лучше хозяйки школы, верно?
— Как у тебя все просто! Твой отец вон против!
— А зачем усложнять? Живем один раз, птичка. Если бы я каждый раз делал только то, что требует от меня отец, то был бы таким же занудой, как он. И, скорее всего, мертвым занудой. Милая моя, золотая, маленькая, запомни: мне плевать на мнение других. Важно лишь то, чего хочу я сам. А хочу я тебя, разве ты этого еще не поняла?
— Ты удивительный, — вырвалось у меня. — Никогда таких не встречала, но это и понятно. Я вообще мужчин не знала. Совсем.
— Потому что они — идиоты, — безжалостно ответил Кей. — Слепые, глухие и трусливые. Женщины — как цветы. За ними можно и в куст акации, и в пруд, и на самую высокую гору.
Я вздохнула,прижимаясь к нему плотнее.
За одни только эти слова можно было влюбиться в Кейташи по уши… если б
