Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ) - Шнейдер Наталья Емелюшка
И, пропади оно все пропадом, он, балбес, не мог выбрать менее подходящего момента, чтобы полезть к ней с откровенными ласками!
Она наконец перестала всхлипывать, но по-прежнему прижималась к нему, дрожа всем телом.
Родерик вытащил из кармана носовой платок, начал осторожно промокать ей лицо.
Нори отобрала тряпицу, и он обрадовался этому — значит, приходит в себя. Той смеси эмоций, что была поначалу, он больше не ощущал, но поди пойми, успокоилась она, или он просто перестал их воспринимать.
— А я хотела вышить тебе платок, — сказала Нори, расправляя ткань. Голос ее звучал хрипло, и слова то и дело прерывались длинными неровными вздохами. — Но твой лучше. Батист, а у меня лен… Осталось от рубашки…
— Глупышка. — Он обнял ее, коснулся губами волос. — Из твоих рук — хоть из мешковины.
Она тихонько хихикнула. Снова вздохнула. Чуть отстранившись, скомкала платок в руках, затеребила его, не поднимая глаз.
— Прости меня, пожалуйста. Я тебя напугала и обидела… Мне так стыдно…
Родерик накрыл пальцами ее губы, мокрые от слез. Хотелось взять ее лицо в ладони, зацеловать, пока она не начнет улыбаться. Но он только покачал головой.
— Тебе надо гордиться собой.
Она затрясла головой, но пальцы по-прежнему лежали на ее губах, не давая говорить.
— На твоем месте половина барышень свалилась бы в обморок, большинство оставшихся стояли бы и вопили…
Она отняла его руку от своего лица, но не отпустила. Вцепилась в запястье так, словно он один мог ее удержать.
— Я и вопила.
— Но не стояла. Ты пережгла веревку. Освободила шею. Там, где растерялся бы кто угодно, ты действовала, — очень серьезно сказал он.
— Правда? — выдохнула она, глядя на него так, словно от его слов зависела вся ее дальнейшая жизнь.
— Правда, — улыбнулся Родерик, поднося к губам ее ладошку. — Ты потрясающая, Нори.
Она зарделась, опустила взгляд.
— Ты спасла человеку жизнь, не каждому удается такое, — продолжал он. — И после всего, что случилось, слезы — не грех.
— Не я спасла. — Она снова затеребила платок. — Я только пережгла веревку, а потом… Корделия и еще одна девушка.
Родерик вздохнул про себя. Как ни занят он был сегодня, нашлось кому доложить и про скандал в столовой, и про обнаглевших парней с его факультета. С парнями он потолковал по-свойски, пообещав, что, если Нори по какому-то недоразумению оставит их мужское достоинство нетронутым, он, Родерик, это исправит. Но что делать с женским языком? Тем более что доказательств не было. Могло ведь случиться и так, что Нори просто нашла крайнюю…
— Мне так стыдно, — в который раз повторила она. — Я считала ее… А она… Прости, последнее дело — лить грязь на соперницу, ведь вы…
— Она тебе не соперница, — сказал Родерик, приподнял подбородок Нори, поцеловал соленые губы.
Она ответила, потянулась навстречу, обвивая руками его шею, и теплая нежность наполнила его.
— А она бросилась помогать, — продолжала Нори, когда они наконец разорвали поцелуй. — Когда я стояла и не знала, что делать.
Похоже, ей все еще надо было выговориться.
— Корделия — целитель, ее этому учили. — Родерик не стал говорить, что не бывает беспросветных злодеев и безгрешных агнцев. Последнее дело, как выразилась Нори, лить грязь на свою бывшую, ведь, в конце концов, он сам когда-то выбрал эту девушку. Но, отдавая дань ее уму и решительности — в конце концов, и среди студентов-целителей многие бы растерялись, впервые столкнувшись с подобным, — Родерик знал и о недостатках. И он в самом деле не удивился бы, если бы подтвердилось, что грязные слухи распускала именно она.
Впрочем, об этом действительно не стоило сейчас говорить. Да и думать тоже.
— И ты не стояла. Ты сделала все, что могла, и сделала правильно, — в который раз повторил он — впрочем, он готов был повторять это столько раз, сколько нужно было Нори, чтобы успокоиться.
— А меня научишь? — спросила она.
— У нас же основы первой помощи, — улыбнулся он, легонько целуя ее в лоб. — Научу, только не в этот раз. На следующем занятии по плану остановка кровотечений и переломы. Все-таки это случается чаще, чем…
— И хвала богам! — перебила его Нори. — Она будет жить?
— Не знаю, — признался он, мысленно перебирая варианты течения постстрангуляционной болезни. Еще и выкидыш, и неизбежное кровотечение… — Меня там не было, чтобы оценить состояние Джейн и что-то спрогнозировать. Но Агнес — очень хороший целитель. Она сделает все, что в человеческих силах, и немного больше.
— Хорошо… — сказала Нори. — Я буду молиться за нее. За них обеих, Джейн и Агнес, чтобы боги помогли им обеим.
— Если хочешь, я узнаю для тебя, как она, — сказал Родерик. — Не в подробностях, тайна целителя есть тайна целителя. Просто — идет ли на поправку.
Он тут же мысленно прикусил себе язык. Идет ли на поправку — а если нет? Нори расстроится…
И что несчастная девчонка будет делать потом? С Чарли-то как с гуся вода, а ей еще год учиться. И Стелла, староста бытовиков, как на грех, строгих правил. Надо поговорить с ней, чтобы не шпыняла Джейн. Напомнить о милосердии и прочих высоких вещах. Посоветоваться с Кассией, как лучше построить разговор…
— А правда, что раньше неудачливых самоубийц вешали? — спросила вдруг Нори.
— Правда, — кивнул Родерик прежде, чем удивился. — Откуда ты знаешь?
Она-то точно не изучала ни законы, ни как они менялись от века к веку и от императора к императору.
— Не помню, где-то читала. Я много читала. — Она неуверенно улыбнулась и тут же сникла. — Хотя, наверное, для тебя это совсем не много, а просто смешно.
— Не смешно, — заверил он, пристраивая ее голову у себя на плече. — Ты умница, Нори, и ты далеко пойдешь.
— Думаешь? — спросила она, и столько надежды было в ее голосе, что Родерик не стал добавлять назидательное «если не сдашься».
— Знаю, — сказал он. — И не стесняйся обращаться ко мне за помощью, если что.
— Ты и так… Ты замечательный, Рик. — Она ойкнула, встревоженно заглянула ему в лицо. — Можно?
— Мне нравится, — улыбнулся он, крепче обнимая девушку и снова пристраивая ее голову к себе на плечо.
— Рик, — повторила она. Поерзала, обвила его руками за шею и замерла так.
Он гладил ее по голове, по худенькой спине, вслушиваясь в дыхание, пока оно не стало размеренным и ровным.
Его бы воля — сидел бы так до утра. Но в кармане едва слышно пиликнул артефакт, напоминая, что нужно возвращать Нори в общежитие. После такой встряски ей нужно выспаться.
— Нори. — Он осторожно потормошил ее. Девушка вскинулась, сонно моргая.
— Ой, извини. Совсем разморило…
Родерик улыбнулся.
— Немудрено после такого бурного вечера. Пойдем-ка домой. — Но вместо того, чтобы ссадить Нори с колен, Родерик взял в ладони ее лицо, поцеловал ресницы, кончик носа, губы — и оторваться от них получилось не сразу. — Убирай иллюзию, и пойдем, — сказал он наконец. — Тебе надо хорошенько отдохнуть.
Она кивнула, плотнее запахнула полы кителя. Родерик обнял ее за плечи.
— Завтра увидимся. Будет новый день, — шепнул он. — А потом еще много-много дней…
45
Лианор
Может, этих дней и казалось много, но они понеслись со скоростью сорвавшейся с привязи лошади, и мне постоянно не хватало времени.
Лекции и практические занятия. Пока к названию каждого предмета прилагались «основы» — магических защит и магического восприятия, иллюзий и маскировки, бытовой магии, принципов действия боевых групп и логистики… Мне в жизни не пришло бы в голову, что магия настолько многогранна и разнообразна. Или что основы принципов действия боевых групп преподают, по крайней мере поначалу, не в учебном классе, а на полигоне. На той самой полосе препятствий, которой стращал нас Родерик на своем первом занятии.
Проходя ее, пока мы вовсе обходились без магии. Возможно, первому курсу пока показали не все подвохи полосы препятствий, но и без магических помех, в первый раз добравшись до ее конца, я просто свалилась на землю, как была — мокрая, в грязи и поту. И это при том, что парни помогали мне как могли, где-то подсаживая, где-то подтягивая. Впрочем, и я помогала им — там, где приходилось протискиваться в узкие щели или подныривать под препятствие, чтобы обнаружить с другой стороны щеколду, открывающую проход, или канат, который можно перекинуть остальным.
