Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская
Ларан улыбался. Только это была совсем не весёлая улыбка. Рядом с ним стояла хмурая дочь.
— Ю, — устало заметил хранитель чаек, — теперь ты понимаешь мою детскую трусость? Мы с тобой — заложники своего положения. Мы не выбирали и не желали нашего бремени.
Ювина тихо рассмеялась.
— Ты — мальчишка, Лари. Ты снова мальчишка… Но кем бы ты тогда стал, если бы не вернулся на Солёные острова?
— Бродягой. Тем, кем был всегда.
Надо же! А она и забыла, каким он был невысоким — ниже её. Ершистый, словно весенний воробей.
— Знаешь, мне всегда казалось, что принц Ульвар похож на тебя. А сейчас я поняла: нет. Ты смеялся, а он — злился. Ты был добрым мальчиком, Ларан, хотя твои шутки иногда были злыми.
— Я и сейчас — добрый мальчик, Ю, — он улыбнулся своей некрасивой улыбкой — от уха до уха.
— Ты пришёл за мной? Я умру?
— Это не так страшно, Ю. Совсем не так.
— Но я боюсь.
Лари протянул ей худую мальчишескую руку, поцарапанную, в синяках и ссадинах. Снова усмехнулся:
— Я с тобой. Не бойся. Я знал, что тебе будет страшно. Поэтому пришёл сам.
— Ты всегда умел втравить меня во всякие неприятности, — заметила Ювина, покачав головой.
Мальчишка пожал плечами:
— Но было весело, разве нет?
* * *
Толпа заревела, предвкушая зрелище. Лорды, испуганные перед лицом стихии, постарались: казнь должна была стать ужасной. Расчленить, рассечь грудь, разрубить на глазах Альдо его сердце…
Джайри с ужасом всматривалась в фигуру короля. Она не видела выражения его лица — было ещё далеко, но Ульвар казался высеченной конной статуей. А вот бледное, но гордое лицо друга детства девушка видела. Услышав, на что он обречён, Альдо побелел, но не склонил головы. Только губы его дрожали.
— Милости! — закричала Джайри, как могла пронзительней — высокий голос лучше слышен. — Королевской милости.
Во всё сжимающийся из-за давления толпы овал шагнул палач. И новый рёв потряс город. Все неурожаи, все болезни, тяжкий, почти рабский труд, холод и голод жаждали найти виновного, а, обретя его, стремились утолить свою обиду.
— Король принимает суд своих лордов, — провозгласил Ульвар. — Король склоняет голову, как один из вас…
— А-а-а-а! — в экстазе заорала чернь.
Монарх подождал и продолжил:
— Однако ваш король справедлив, но милостив. Дети мои, я не желаю никому зла. Я хочу милости, и я творю её. Рандвальд, сын Юга, ты слышал приговор. Но небесная богиня учит нас, что милосердие выше справедливости.
Джайри замерла, сглотнув. Голова её кружилась от эмоций.
— Я милую тебя. Ты умрёшь лёгкой смертью. Тебе лишь отсекут голову мечом. Во имя любви и милосердия. И прежних заслуг твоего рода перед троном.
«Что? — Джайри не поняла, не могла понять его слов. — Ты его помиловал… но…Но как же…»
— Да здравствует милосердие короля! Славься, король Ульвар!
Девушка схватилась за голову, силясь понять, но разум отказывался. И, лишь увидев, как белый и прямой Альдо преклонил колени, а палач занёс над ним широкий длинный меч, она всё поняла.
— У-уль! Нет!
Голос сорвался, словно шёлковая нить, но Ульвар услышал, обернулся и увидел её. Голубые глаза расширились от испуга, и король бросил коня к ней, но дальнейшего девушка не увидела. Мир потемнел, поводья выпали из её рук, и она стала падать-падать-падать в бездонную темноту.
Глава 23
Влюбленный рыцарь
Море покачивалось, лаская и убаюкивая. Кричали чайки, и солёный ветер надувал голубые паруса. Джайри лежала на палубе, пахнувшей влажными досками, и смотрела в бескрайнее небо. «Подумать только, — думала она, жмурясь на солнце, — я могла бы стать Морской герцогиней и водить корабли… Если бы родилась на несколько минут раньше».
И ей стало смешно.
— Ничего подобного, — хмуро возразила Лэйда. — Ты не смогла бы водить корабли. Ты не смогла бы справляться с чайками.
Джайри перевернулась на живот, приподнялась на локте и взглянула на вечно сердитую сестру. Зло-радостную.
— Ты права. Я больше люблю сушу. И мне по душе мои люди. Литература, искусство, торговля… Знаешь, однажды я заблудилась и очень проголодалась, гуляя по городу. И меня накормил гончар. Это была обычная каша, но очень вкусная. А потом он показал мне, как лепить чашу на гончарном круге. Это очень интересно видеть, как нечто бесформенное и безобразное в твоих руках обретает форму и красоту.
— Тебя никогда не манили горизонты, — обвиняюще ткнула в неё пальцем сестра.
— Ну отчего ж… манили. И странствия, и приключения… я столько об этом прочла книг…
Лэйда презрительно фыркнула:
— Книг. Книг, Джайри! Ты как Лари: не живёшь, а только читаешь про жизнь.
Серебряная герцогиня вновь легла на спину и мечтательно уставилась в небо. Спорить не имело смысла. Доказывать — тоже. Только не таким, как Лэйда.
— Пойдём со мной, — зашептала хранительница чаек, вскочила. — Пошли, я покажу тебе что там, за горизонтом!
— Ты же умерла, — возразила Джайри, скосив на неё взгляд.
— Да плевать! Смерть — всего лишь путешествие. Просто более дальнее. Пошли!
— Но это значит умереть?
— И что? Это всего лишь незначительные детали. Всё равно, как пройти в Радужные ворота.
Лэйда была полна энтузиазма. Но это вообще ей было свойственно.
— Мы давно никуда с тобой не ходили вдвоём. Пошли!
— Авантюристка, — проворчала Джайри и закрыла глаза.
— А ты — трусиха. Совсем как Лария. Клянусь фальшбортом!
«Ничего не меняется. Проходят годы, а ничего не меняется», — подумала Джайри и открыла глаза.
Полуденные лучи солнца не могли разогнать полумрак комнаты: они терялись в бархатных голубых гардинах. Тишина. И лазурные глаза, напротив.
— Уль?
Резкая боль пронзила горло, из которого вырвался только сип. «Я сорвала голос», — осознала девушка и всё разом вспомнила. Ночь. Лучников. Озверевшую толпу. Короля. Палача и…
— Он мёртв? — прошептала она.
— Да.
Ульвар не стал лгать. Джайри горько усмехнулась.
— Ты обещал его помиловать…
— Я и помиловал. Насколько мог. Это была единственная возможная для него милость.
— И Ювина?..
— Да. Она тоже мертва.
— И что теперь?
— Жить
