Королева восстанет - Мари Нихофф

Моя ладонь скользнула вниз по шее Бенедикта, однако он успел ее поймать, прежде чем я добралась до его груди, и мягко оторвался от моих губ.

– Тебе нужно поесть, – пробормотал он.

– Я не голодна, – отмахнулась я, снова притягивая его лицо к себе. Но как раз в тот момент, когда собиралась его поцеловать, желудок громко заурчал.

У меня вырвался разочарованный стон. Великолепно. Теперь ничто не помешает Бенедикту отправиться за едой, чтобы меня накормить. Тем не менее, хотя я бы предпочла, чтобы он остался со мной в постели, это, наверное, даже хорошо. Будем надеяться, немного времени и хороший завтрак помогут мне прояснить мозги, а еще я бы не отказалась принять душ.

В животе снова заурчало. Бенедикт отстранился от меня, и я не стала даже пробовать его остановить.

– Будут какие-нибудь пожелания? – весело полюбопытствовал он, запечатлев еще один поцелуй у меня на виске, и встал с кровати.

– Фрукты? – с надеждой попросила я и откинула одеяло.

– Все что угодно. Ты чего?

Я свесила ноги с кровати.

– Иду в ванную.

Бенедикт скептично нахмурил брови.

– Со мной все нормально, – заверила я его.

– Я все равно пошлю за Хелин, – заявил он, наблюдая, как я на одеревеневших ногах, но относительно уверенными шагами поплелась к двери ванной.

– Конечно пошлешь, – откликнулась я с подчеркнутой беззаботностью. – Уверена, она очень обрадуется, что ты тратишь ее время.

– Как мне не хватало твоего болтливого рта, – с улыбкой хмыкнул Бенедикт. – Оставляй дверь открытой, когда принимаешь ванну или душ.

– Зачем? У тебя есть какие-то планы? – поддразнила его я.

– Кроме как спасти тебя от утопления, если ты упадешь? Нет.

Я невозмутимо пожала плечами:

– Ну и ладно. Думаю, ты все равно задолжал мне героическое спасение.

Уголок рта Бенедикта дернулся, но он ничего не сказал в ответ. Просто вышел из спальни и тихо закрыл за собой дверь.

Глава 17

Зараженная

ФЛОРЕНС

Я приняла душ, а потом под строгим надзором Бенедикта позавтракала в постели. Через некоторое время пришла доктор Деменан и начала по очереди осматривать каждую часть моего тела. Моя рука, по всей видимости, была сломана, плечо, возможно, вывихнуто, а несколько ребер ушиблены. Не говоря уже о ножевом ранении. Сейчас я ничего этого уже не ощущала и в целом чувствовала себя намного лучше, чем когда проснулась.

Тем не менее Бенедикт по-прежнему бдительно следил за каждым моим движением, словно только и ждал, что я вот-вот скорчусь от боли. Его беспокойство за меня очевидно, но когда Эрис постучалась в дверь спальни и позвала его поговорить, он неохотно оставил меня наедине с доктором Деменан. Я мельком взглянула на его Десницу. Лицо Эрис сплошь покрыто синяками, как будто она участвовала в жестокой потасовке, и я предположила, что это произошло в результате аварии. Должно быть, она сильно пострадала, иначе все наверняка уже зажило бы. И наоборот, меня удивляло, что я сама так быстро оправилась. До сих пор я не представляла, насколько в действительности эффективна кровь Бенедикта. Наверное, потому что, в отличие от всех остальных вампиров этой страны, ему позволялось пить из вены. Вероятно, этот закон существует не только для демонстрации его силы, но и для ее поддержания.

Интересно, о чем они там беседовали? И вообще, какова текущая ситуация? Покушение, безусловно, расстроило все наши планы. Новые условия сдачи крови ввели в действие без интервью или отложили до тех пор, пока ситуация не успокоится? Может, стоит еще раз поговорить с мамой и папой по телефону? Убедить их, что мы будем и дальше соблюдать соглашение, пока они не сделали поспешных выводов. Меня замутило от мысли, к каким средствам они могли прибегнуть в следующий раз.

– Флоренс? – Голос доктора Деменан вывел меня из задумчивости.

– Хм? – рассеянно отозвалась я и отвернулась от двери. Целительница сурово взирала на меня. Густые темные брови были скептически сдвинуты.

– Ты меня слушала?

– Да, – соврала я.

Честно говоря, мои мысли уплыли куда-то в сторону спустя первые тридцать секунд ее лекции о моих лекарствах, но я просто позже прочитаю инструкции в упаковках. Правда, мне и так уже казалось, что ничего из этого мне сейчас не требовалось. Я прекрасно себя чувствовала. Тем сильнее меня напрягал постельный режим, который прописала доктор Деменан.

Она недоверчиво поджала татуированную нижнюю губу, но встала с края моей кровати и убрала стетоскоп обратно в сумку.

– На всякий случай я тебе все запишу. И хорошенько отдохни, – еще раз призвала меня она. – Кровь Бенедикта – это не гарантия того, что ты полностью исцелишься. Такие серьезные травмы все равно в дальнейшем могут вызвать проблемы. Если вдруг появится сильная боль или начнется рвота, посылай за мной, ладно?

Я заставила себя улыбнуться. На самом деле я была очень признательна, что здесь обо мне так хорошо заботились. Просто предпочла бы обойтись без смертельно опасных травм хотя бы в течение нескольких месяцев.

– Спасибо, доктор Деменан, – искренне сказала я.

Она приподняла уголки рта, но до настоящей улыбки это недотягивало. Ее выражение лица могло означать что угодно. Однако голос прозвучал на удивление мягко, когда ответила мне и попросила:

– Зови меня Хелин.

Я нахмурила лоб:

– Это Бенедикт так распорядился?

Она хрипло рассмеялась:

– Его величество не так глуп, чтобы диктовать мне, кто и как должен меня называть.

– Тогда я еще больше запуталась, – призналась я.

В ее темных глазах появился веселый блеск.

– Что же тебя так озадачило?

После секундного колебания я все же решилась на честный ответ.

– Большинству вампиров в этом замке я не очень-то нравлюсь. Мне казалось, что ты тоже в их числе.

Доктор Деменан покачала головой:

– Ты не обязана мне нравиться, Флоренс. Что, в свою очередь, не означает, что ты мне не нравишься. Но я тебя уважаю.

– Почему? – вырвалось у меня. – Разве ты не должна была жутко разозлиться из-за того, что я подвергла жизнь Бенедикта опасности?

– Я и злилась. Но в то же время все поняла.

Я вопросительно взглянула на нее, а доктор Деменан вздохнула и снова присела на край кровати возле меня.

– Как курдская женщина, я слишком хорошо знаю, что такое угнетение, Флоренс. Я родом из страны, которая на бумаге больше не существует. В которой запретили наш родной язык, принудительно