Королева восстанет - Мари Нихофф

– Кто попадает под подозрение? – тихо осведомилась я. – Члены совета в курсе всего. Что, если это кто-то из них? Финнеас ясно дал понять, что не согласен с нашими планами. Это может быть стратегией, чтобы отвлечь от себя внимание. Если он будет достаточно громко кричать об этом на каждом углу, то никто на него не подумает, ведь от врага ожидают, что он будет держаться в тени.

Бенедикт вздохнул:

– Мы тоже рассматривали такую версию. Но Эрис уверена, что он не имеет к этому никакого отношения. К тому же насчет интервью мы не распространялись даже среди внутреннего круга. Дата была согласована только между Эрис, нами двумя и несколькими сотрудниками телеканала. Охрана в замке ничего не знала, эскорт проинструктировали непосредственно при отъезде, и всех вовлеченных проверили на благонадежность. Их рабочие мобильные телефоны прослушивались на случай, если они передадут сведения о нашем местонахождении. Ничего. Все было настолько засекречено, насколько это в принципе возможно.

Я нахмурилась:

– Значит, информация утекла через телеканал.

– Вероятно, – проворчал Бенедикт. – Эрис пытается составить список всех лиц, которые были в курсе наших планов, но достаточно одному человеку солгать или забыть имя, и мы останемся с пустыми руками. – Он вздохнул. – Я не знаю, что делать. У нас нет конкретных зацепок, а Красный Дождь будет действовать в тайне так долго, как только сможет. Они не афишируют свои действия, как это делали твои родители. Они ждут удобного момента, а когда он наступит, будет уже слишком поздно что-либо предпринимать. Наше единственное преимущество заключается в том, что их первое покушение на твою жизнь не увенчалось успехом, в результате чего мы оказались заранее предупреждены. А вот моих родителей они застигли врасплох. Смерть Бонни спасла не только твою жизнь, но и жизни бесчисленного множества других людей. В том числе и мою.

Не сдержавшись, я грустно хмыкнула.

– Надеюсь, она этого не слышала, – пошутила я, но в мои слова примешивалась и боль. В тот день я поклялась отомстить за Бонни. Но с тех пор ничего не предприняла, чтобы исполнить клятву.

– Да… Она точно не входила в круг моих фанатов, – прокомментировал Бенедикт.

От удивления я подняла голову и уставилась на него:

– Ты знал?

Он ухмыльнулся:

– Конечно, знал. Большинство людей я вижу насквозь, а она и не стремилась это скрывать.

– Но почему, несмотря на это, ты позволил ей работать на тебя?

– А почему бы и нет? – с ноткой недоумения откликнулся Бенедикт. – Она вправе иметь собственное мнение. И раз она все равно выполняла свою работу, я не видел в этом проблемы.

Я озадаченно моргнула.

Явно забавляясь, Бенедикт приподнял уголок рта.

– Что? – спросил он.

– Ничего. Просто иногда я, вопреки всему, до сих пор удивляюсь масштабам твоей толерантности.

– Во всяком случае, я стараюсь ее проявлять, – серьезно сказал Бенедикт. – Упрямство – это гибель любого прогресса. Хотя ходят слухи, что я довольно твердолобый…

– Так и есть, – с теплотой в голосе согласилась я. – Но, по-моему, твой твердый лоб отлично сочетается с моим.

– Наверное, так и есть, – пробормотал Бенедикт и положил руку мне на щеку. Шершавые пальцы дотронулись до моей кожи, но само прикосновение было нежным. – Ты бунтарка до мозга костей.

– И тебе это нравится, – прошептала я, выпрямляясь.

– Мне это даже больше чем нравится.

– Вот и славно.

Наклонившись, я нежно его поцеловала. Он отвечал, но болезненное томление в моей груди не утихало. Оно лишь усиливалось по мере сближения наших тел.

Бенедикт вздохнул.

– Может, нам стоит поговорить вместо того, чтобы… – пробормотал он мне в губы, но не закончил фразу. Моя рука тем временем уже бродила по его груди и начала расстегивать пуговицы на рубашке.

– Я не хочу говорить, – шепотом откликнулась я, потянув зубами за его нижнюю губу. Мне плевать, что он прав. На несколько часов я просто хотела представить, будто все хорошо. Будто мы просто двое влюбленных, оторванных от остального разрушенного мира.

– Тебе нужно отдыхать, – тихо напомнил мне Бенедикт, немного отстранившись от меня и перекатившись на бок.

Я закатила глаза:

– Ты невыносим.

– А ты ранена. Хелин велела тебе соблюдать постельный режим.

Положив руку ему на шею, я притянула лицо Бена так близко, что его дыхание коснулось моих губ.

– Я в постели, – шепчу я, и по его телу прошла дрожь.

Я коснулась губ Бенедикта и оставила на них почти невесомый поцелуй. Он не углубил его, но мужские пальцы едва ощутимо погладили мою спину.

– Не думаю, что она подразумевала именно это, – негромко произнес он, одновременно привлекая меня ближе к себе. Его сердце билось о мою грудь, как будто было моим собственным. Его тепло проникало в мои конечности.

– Не думаю, что меня это волнует, – парировала я, после чего положила руку на его торс и резко толкнула его обратно на спину.

Бенедикт ахнул от удивления. Мы на мгновение уставились друг на друга, совершенно обескураженные.

Я ожидала, что он поддастся. Но не того, что мне удастся так легко толкнуть его на спину собственными силами.

По моим губам расплылась ухмылка. Я перекинула одну ногу через бедра Бенедикта и встала над ним на колени. Мягко обхватив его запястья, потянула их вверх так, чтобы они оказались на уровне его плеч и я могла одновременно держать и целовать его.

– Сколько крови ты мне дал? – шепнула я ему на ухо, осыпая мелкими поцелуями его виски и спускаясь к челюсти.

Бенедикт шумно выдохнул:

– Слишком много…

– Хочешь, чтобы я остановилась?

Он повернул голову, и его нос соприкоснулся с моим. На мгновение его охватили сомнения.

– Нет.

Тем не менее я все равно выдержала паузу. Похоже, его беспокоило не только состояние моего здоровья.

– Что случилось? – настороженно спросила я.

Бенедикт сглотнул:

– Я боюсь снова причинить тебе боль. Той ночью…

– Ты не сделал мне больно той ночью, – прервала я его. – По крайней мере, не в плохом смысле.

Он поморщился:

– У тебя остались синяки. Я даже не осознавал, как сильно придавил тебя к столу.

– Зато я осознавала. И если бы хотела, чтобы ты остановился, я бы тебе сказала. Ты даже предложил мне стоп.

Бенедикт с беспомощным видом покачал головой:

– Это не то же самое, что спросить разрешения.

– Бенедикт… – Я была тронута тем, что его посещали такие мысли. Это лишний раз доказывало, что за мужчина передо мной. Но того, что произошло на днях у него на рабочем