Академия для наследников - Анастасия Ольховикова
– Я знаю, что ты наполовину демон. И что твой отец – с диких земель и является темным. Меня это не останавливает. Я не боюсь твоей тьмы. Мне она нужна. Подари ее мне. А я отдам тебе мой свет.
Не знаю, что послужило толчком к тому, что сделал далее Гейл: то ли уверенность, прозвучавшая в моих словах, то ли окончательная капитуляция в борьбе с самим собой. Но после того как я затихла, мужчина, тяжело вздохнув, рывком приблизил свое лицо к моему, и я почувствовала на губах его незабываемый поцелуй. По мере того, как усиливалось давление, из глубин души поднималась волна непередаваемого счастья, а когда мир взорвался миллионами огней, я ощутила дуновение ветра в волосах: в стенах Академии нас больше не было.
Вместо междучастья
Вместо междучастья
От обволакивающего тепла я не замечаю ничего, что творится вокруг. По смутным воспоминаниям из видения разговора с Амоном догадываюсь, что мы перенеслись в городскую квартиру Гейла. Мысли теряются в вихре ощущений, который дарят руки любимого мужчины, но я с улыбкой смотрю на Эвангелиона, когда понимаю, что он относит меня в спальню. И пусть страшно и непривычно оттого, что сейчас должно произойти, я ко всему готова. Я люблю. И я любима.
Он опускает меня на ноги и позволяет снять с себя привычную темную куртку, характерную для факультета Смерти. Под ней я, к своему удивлению, обнаруживаю не рубашку, а безрукавку, оттого–то и дрожу, медленно освобождая Эвангелиона от плотной верхней одежды. Просто прикосновение кончиков пальцев к его теплой коже дарит ни с чем несравнимое блаженство, от которого я закусываю губу, продолжая исследовать тело Гейла. Майка выходит из–под брюк без особого труда, и я с удовольствием провожу ладонями от живота мужчины к его груди, пока задираю ее, чтобы избавиться совсем, отмечая, как неровно начинает биться от моих действий сердце Гейла. Когда он остается по пояс обнаженным, я не выдерживаю: целую его чуть ниже ключицы, отчего слышу его выдох сквозь стиснутые зубы, вылетающий со странным свистом. С удивлением поднимаю глаза, встречаясь с немигающим и почти ставшим черным взглядом. А потом снова возвращаюсь к начатому, сосредотачиваясь на ремне от брюк.
Руки дрожат, когда я к нему прикасаюсь. Пусть я сейчас смелая и инициативная, но эта территория мною не исследована и вызывает опасения. Я медлю, и оттого дрожь усиливается, Эвангелион же перехватывает мои руки, поднимая их и определяя себе на плечи.
– Трусишка, – мягко замечает он, и я без зазрения совести киваю, прекрасно понимая, что за это надо мной не будут смеяться. Он снова целует меня так, что даже с закрытыми глазами я начинаю видеть звезды, а потом осторожно пробирается к застежке платья.
– Это что–то невообразимое, – притворно жалуется некромант, и я, коротко хихикнув, указываю на крючки сзади, на которых придуманная Авидалой конструкция, в общем–то, и держится. Когда Гейл их расстегивает, предмет гардероба, снятый с плеч, тут же падает к ногам, и меня некоторое время рассматривают с восхищением в глазах.
– Это мы снимать не будем, – уверенно заявляет Эвангелион, дотрагиваясь ладонями до границы чулок, и я вспоминаю, как он когда–то уже делал это, и заливаюсь краской смущения. Кажется, Авидала знала, чем именно закончится вечер, когда давала мне это белое кружевное великолепие. Плутовская улыбка снова появляется на губах мужчины, меня подхватывают на руки и бережно опускают на постель. Эвангелион избавляется от брюк, а потом опускается на меня сверху.
Задохнувшись от ощущений, я ненадолго смыкаю веки, и этим нагло пользуются, начиная исследовать мои губы. Я не остаюсь в долгу: пусть раньше с Гейлом это происходило всего лишь раз, я действую по наитию, позволяя ему целовать себя глубоко и страстно. Гейл спускается ниже, к ключицам и груди, и я изгибаюсь, помогая ему избавить себя от верхней части белья. Когда он целует нежную плоть, которую я привыкла скрывать под дополнительным слоем одежды, я не могу сдержать изумленного стона: настолько обостряются ощущения, настолько хочется заставить время остановиться. Руки сами собой прижимают голову некроманта к груди, ноги раскрываются, стоит его ладоням оказаться на моих бедрах. Когда Эвангелион переходит к поцелуям на животе, я вздрагиваю от предвкушения, поскольку он приподнимается, снимая с меня остатки белья, и лишает себя последней детали одежды. Я жмурюсь от смущения, пусть и охвачена предвкушением, но ни капли скованности не чувствую. В себя меня приводит очередной тихий смешок, от которого я открываю глаза.
– Дважды трусишка, – смешно морщит нос Эвангелион, нависая сверху. – А еще демоница, называется…
Во мне поднимается волна протеста, и я клятвенно обещаю себе, что когда–нибудь сделаю так, что Гейлу не придется сдерживаться. Но сейчас…сейчас мне хочется такого же нежного отношения, как было и до этого. Я вытягиваю руки, приближаю Гейла к себе и, глядя в глаза, откровенно произношу:
– Я тебя люблю, Эвангелион. Это сможет на сегодня окупить мои детские страхи?..
Если до этого он еще как–то сдерживался, то сейчас – нет. Контроль оставил моего любимого мужчину, полностью опустившегося сверху и устроившегося между моих ног. Он гладит мое лицо одной рукой, с мимолетной улыбкой отвечая:
– Это сделает меня самым счастливым на свете, Армина. Я люблю тебя, моя маленькая огненная птичка.
Вместе с подхватившей меня волной счастья от услышанных долгожданных слов я ощущаю, как Гейл подается вперед, заполняя меня изнутри. Боль заставляет зашипеть и зажмуриться, схватиться за широкие плечи и застыть в таком положении. Нам обоим. Когда я открываю глаза, Гейл выжидающе и с некоторым беспокойством смотрит на меня. Видя невысказанный вопрос в его глазах, я тянусь губами к его губам и целую со всей страстью, на которую сейчас способна. Возобновившиеся движения приносят остаточную боль, но я ее уже не чувствую. Я исчезаю в эмоциях и чувствах, даримых любимым мужчиной. Когда обхватываю его ногами, слышу горловой стон и понимаю, что поступила правильно. Вскоре Эвангелион оказывается особенно глубоко, и в этот момент внутри меня словно распрямляется пружина напряжения, державшая все это время. Наши объятия еще сильнее, дыхание – одно на
