Хозяйка проклятого острова - Алина Углицкая
Чтобы Джерард ди Лабард хотел ее, Инесс, и принадлежал только ей. Как было всегда.
Неужели она много хочет?
– Я дам тебе это, – снова и снова нашептывал голос.
С каждым разом Инесс все больше укреплялась в мысли, что она не сходит с ума. И что единственный способ вернуть любовь Джерарда – это заставить Диану войти в ту пещеру.
Думать, что там дальше ждет чужачку, Инесс не хотела. Она начала вынашивать план.
Самым сложным в нем было заманить Диану в пещеру. Тащить силой – опасно. Она ведь будет кричать, привлечет внимание. Нет, придется действовать хитростью. Придумать что-то особенное.
Инесс ломала голову, ища подходящий предлог, а параллельно решила и от Катрины избавиться. Когда Джерард вернется, у него останется только она – его единственная женщина. И ничто на свете не сможет их разлучить!
Но сегодня, после бессонной ночи, она впервые почувствовала, что ее план дал трещину.
Вернулась служанка, посланная в людскую. Со страхом в голосе доложила, что Норден не возвращался. Его нет в замке со вчерашнего вечера. Как и Катрины.
– Я что, спрашивала тебя об этой дряни? – взъярилась Инесс.
Гнев охватил ее мгновенно, будто кто-то поднес огонь к проспиртованному фитилю.
Рыча, герцогиня пнула девушку, которая разминала ей стопы. Затем схватила первое, что попалось под руку, и швырнула во вторую служанку.
Это оказался графин с водой. Он был сделан из толстого хрусталя, и обычно Инесс с трудом удерживала его одной рукой. А тут метнула так, будто это была подушка.
Тяжелый снаряд врезался в дверь и разлетелся на сотню осколков. Взвизгнув, служанка едва увернулась.
В коридоре послышался топот ног. Затем кто-то обеспокоенно заколотил в двери с той стороны:
– Ваша светлость! Ваша светлость! Мы слышали шум!
– Вон! – заорала Инесс, резко вставая. – Все вон! Найдите мне Нордена! Иначе я вас всех до смерти запорю! Расстреляю! Повешу! Четвертую!
Ее трясло от ярости.
Перед глазами стояла кровавая пелена.
Никогда прежде Инесс не чувствовала в себе такой злобы. Словно нечто чужеродное, потустороннее вселилось в нее. Само воплощение ненависти.
Только когда перепуганные служанки выскочили за двери, она без сил повалилась обратно в подушки. Тяжело дыша, прикрыла глаза рукой.
– Ненавижу, – едва простонала, чувствуя, как на ресницах собираются слезы. – Ненавижу их всех!
Кого именно – Инесс не смогла бы связно сказать. Но сейчас ей казалось, что она ненавидит и Джерарда, за то, что унизил ее, переспав со служанкой; и мертвого ди Лера, ведь это он виноват в ее состоянии; и отца, который отправился в Аквилению, бросив ее в этом замке, будто в тюрьме.
Сейчас она ненавидела остров, на который когда-то прибыла добровольно. Ненавидела воздух, которым дышит. Слуг, которые заботятся о ней.
Но больше всего ненавидела ребенка внутри себя.
Это из-за него она стала страшной, больной и толстой!
Она слышала, как в коридоре шушукаются слуги, не решаясь войти. Как кто-то сказал, что надо послать за доктором.
И глухо рассмеялась.
Доктор. Если бы он мог ей помочь!
Кажется, она на какое-то время погрузилась в беспамятство. Потому что очнулась от звука чьих-то шагов.
– Миледи, – раздался знакомый голос, – мне передали, что вам нужна помощь.
Инесс приподнялась на локте и с подозрением уставилась на мужчину. Потом перевела взгляд ему за спину, где неловко топтались служанки.
– Господин Тернес?
– Да, это я. Вы позволите себя осмотреть?
Она откинулась на подушки и отвернулась.
– Делайте, что хотите.
Гнев исчез без следа, забрав последние силы.
Инесс безучастно скользила взглядом по потолку, пока Марк Тернес считал ее пульс, прослушивал сердце ребенка через специальную трубку и делал все то, что обычно делают врачи в таких случаях. Его движения были деликатными, голос тихим, даже мурчащим. Он говорил какую-то ерунду, стараясь отвлечь и развлечь герцогиню.
И она почти поддалась гипнозу этого голоса. Почти расслабилась. Почти забыла о том, что ее беспокоит.
Как вдруг резко дернулась.
Села, оттолкнув его руки, и приказала:
– Повторите!
– Что? – он изумленно взглянул на нее.
– То, что вы только что сказали!
– А! – Марк с готовностью заулыбался. – Вы теперь не единственная моя особая пациентка. Супруга господина ле Блесса тоже беременна.
Глава 31
– Молчание только усугубляет твою вину, Норден, – одноглазый, хромая, отошел от стула, к которому был привязан пленник.
Привязан, надо сказать, со знанием дела. Руки вывернуты назад и накрепко примотаны веревками к спинке. А прикрученные к ножкам голени широко разведены в стороны, открывая доступу палачей беззащитные чресла.
Одежду с Нордена сняли, пока он, оглушенный, находился без сознания.
Проклятый прихвостень принца не оставил ему ни единого шанса переменить ситуацию в свою пользу.
В первые минуты, а может, даже часы Норден пытался ослабить путы, раскачать стул, но у него ничего не вышло. Самое мерзкое, что ле Блесс равнодушно наблюдал за его потугами, даже не думая пресечь попытки освободиться. И только когда, выдохшись, Норден затихал, одноглазый начинал задавать вопросы.
Пленник молчал, уже понимая, что ему не выбраться. Что у ле Блесса наверняка приказ от самого принца.
То, что за ним следили, может означать лишь одно – герцогиню раскрыли. Ди Лабард в курсе, что они планируют избавиться от слишком много знавшей служанки, потому и велел своему верному псу следить за ней.
И Норден попался на горячем.
Он бы хмыкнул оттого, как порой жестоко шутит судьба, но, видя приготовления молчаливого помощника ле Блесса, задрожал от страха.
Норден не был трусом. Он прошел через многое. Но один вид этих жутких инструментов заставил внутренности мужчины скрутиться в тугой ком.
Пленник понимал, что пытать его будут долго и жестоко. Пока он не расскажет все подробности тайных делишек, которые они вели с герцогиней.
Возможно, он даже умрет, так и не произнеся ни слова. Не возможно, а так и будет.
Герцог ди Ресталь позаботился, чтобы Норден ни словом, ни делом не навредил его
