Там, где цветут розы - Лера Виннер
– Да. но не сразу. Они долго давали ему шанс все исправить, но граф не успел. Он умер от старости, и достроил поместье уже его сын. Он был добрее своего отца, стал помогать крестьянам. По слухам, даже ходил к той госпоже, у которой побывала ты. Никто не знает и не берется гадать, кого он увидел там и что услышал от нее, но с того дня он стал уважительнее относиться к людям. Многие думали, что положение удалось спасти, но все же молодой граф был сыном своего отца. Однажды, разъезжая по округе, он нашел кое-что. То, что в итоге его и погубило.
Впереди показалась старинная каменная стена, похожая на развалины, некогда бывшие чьим-то домом. Высокая и крепкая, но неумолимо погибающая, она захватила мое внимание настолько, что я даже не сразу поняла, что Исмаэль замолчал.
– И что же это было?
– Сейчас увидишь идем.
Привязать коней к остаткам старого, невесть когда и кем поставленного здесь низенького забора – дело не хитрое.
И нет ничего страшного в том, чтобы войти в развалины в зимних сумерках, если мой князь идет впереди и держит за руку.
Снега под ногами почти нет, как будто он специально не ложится к серому камню в последней отчаянной и бесполезной попытке сберечь его от холодов и ветров.
– Смотри, Верена. Вот что нашел граф.
Не понимая, куда должна обратит свой взор, собираюсь переспросить, но замираю.
Внизу, у самой земли, еще совсем-совсем маленькая… Роза. Юная, едва родившаяся, но уже цветущая.
– Что ты видишь? – Исмаэль не обнимает, но стоит так близко, ласкает дыханием висок, и я неверяще и робко улыбаюсь, понимая, что смотрим мы на одно и то же.
7.
Бархатистые на ощупь и синие, как чистое небо летней ночью лепестки ласкают ладонь – я не смею сорвать, но отваживаюсь коснуться, провести по цветку кончиками пальцев.
– У нее совсем нет шипов.
– Она их не показывает, – не просто глядя на меня, а откровенно мною любуясь, Исмаэль садится на землю рядом, откидывает и расправляет полу своего плаща так, чтобы я могла сесть рядом и мне было теплее. – Об этом местная легенда. Молодой граф нашел не один цветов, а луг, на котором они росли так плотно, что с трудом можно было ступить, не убив ни одной. Сначала он, как и ты, ими любовался. Пытался понять, откуда взялось это чудо и в награду за что было послано ему, но потом произошло страшное, наш граф влюбился.
– Разве это плохо?
Ветер холодный, и немудрено, ведь совсем скоро уже начнется новый год, но сидеть рядом с Исмаэлем тепло, а мех, которым оторочен воротник его плаща, пахнет домом.
– Само по себе нет. Как и то, что избранница графа ответила ему взаимностью и согласилась стать его женой, – отвечая на невысказанное или думая о своем, он обнимает за плечи, привлекает меня еще ближе. – Он так хотел поразить ее. Заставить поверить о то, что их любовь – настоящее чудо, удивительный подарок судьбы. готовясь к свадебной церемонии, граф приказал срезать все розы и украсить ими церковь и дом, и брачное ложе.
Содрогаюсь невольно, потому что теперь история кажется страшной.
Погибшие розы.
Не видящий и не помнящий ничего, кроме своей страсти человек. Никогда не любивший по-настоящему, если оказался способен крушить ради своего чувства все вокруг.
– А что же графиня? Она обрадовалась такому подарку?
Когда Исмаэль качает головой, прядь его волос касается моего лба:
– Про это говорят разное. Кто-то уверяет, что она прыгала от восторга, приговаривая, что цветы для того и живут под солнцем, чтобы радовать женщин. Другие настаивают, что она пришла в ужас и умоляла своего супруга покаяться. Немедленно, прямо в брачную ночь, отправиться на тот луг и умолять его вырастить эти розы снова. Но граф этого не сделал, и с того момента, с самого счастливого для него дня, его жизнь полетела в пропасть. Графиня, которую он боготворил, родила ему двоих детей, но сбежала вместе с ними. В этом, кстати, обвиняли местную ведьму. По слухам, она посоветовала супруге графа не бояться ни собственной совести, ни людского осуждения и идти туда, куда позовет сердце.
– И куда оно ее позвало?
– За капитаном королевской стражи на пять лет моложе ее самой. Люди еще долго рассказывали, что кто-то встречал ее в столице, просто одетую, отказавшуюся от титула и проклятую родней, но счастливую с любимым мужем. Граф в измену жены верить не хотел. Сначала он искал ее. Потом пытался убедить всех, что она погибла, но вместе с ней исчезли и дети, и он в своих попытках оправдаться перед людьми стал жалок. Потом начал умирать его скот. Птицы болели, хотя в деревне не было ни намека на беду или мор. Старые и верные слуги бежали из дома, объясняя это тем, что обезумевший граф бродит по нему ночами. Никто так и не узнал, от чего он умер, но говорят, что в руке у него нашли синюю розу, и рука эта была проколота шипами насквозь. Это было двадцать севен назад, но с тех пор таких цветов здесь никто не видел.
Под новым порывом ветра не стыдно содрогнуться – не от холода, но от жалости.
От того, как хорошо я понимала бежавшую графиню. От того, как остро чувствовала: ее сомнения, ее страх, боль в груди от сжавшегося в комок сердца.
От бесконечного сожаления по убитым розам.
Та единственная, что пряталась от ветра и снега у стены, качнулась, словно хотела подбодрить меня, напомнив о себе.
– Какая страшная легенда.
– Да. Поэтому эти земли называют проклятыми.
Целомудренный и нежный поцелуй в затылок утешает не хуже живой розы.
Достаточно, чтобы развернуться и взглянуть князю в лицо:
– Зачем же тогда ты купил их?
Его глаза теперь – как небо над нашими головами, и ни отвернуться от них, ни усомниться в том, что он говорит мне правду.
– Я полагал, что все это глупости. Что граф умер от болезни, еще не известной современной науке. Что чудес не бывает, а проклятие – лишь способ смириться с жестокостью судьбы. А сегодня я хотел, чтобы ты сама увидела, как сильно я во всем этом ошибался.
8.
Проведенное в деревенской
