Королевская кровь 11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
А уйти было очень нужно и желательно прямо сейчас. Путь все удлинялся, а ведь порталы в любой момент могли закрыть с Туры, или, наоборот, они могли окрепнуть и пропустить богов-захватчиков. Не оставив прохода троим путникам и Жрецу.
Алина передернула крыльями. С утра, когда лорд Макс сказал, что их преследуют, она испугалась до такой степени, что сердце до сих пор пускалось вскачь, а виски ныли. И даже спокойствие спутников не помогало.
Зато нож успокаивал. Давал иллюзию контроля.
– Все хорошо, они не агрессивны, – тихо сказал Тротт, дотронувшись крылом до ее пальцев. Принцесса посмотрела туда, где легкой лаской прошло прикосновение, и обнаружила, что вновь сжимает рукоять оружия. – В любом случае мы уйдем отсюда завтра утром, Алина.
Медейра с любопытством, но без настороженности поглядывала на них. Дети повизгивали, смеялись, бесстрашно цепляясь за руки Четери – тот подбрасывал их, сажал на плечи.
– Но как, если нас не выпустят? – пробормотала принцесса. Нож она отпустила, но, выдохнув, взяла Тротта за руку и шагнула к нему ближе.
Он внимательно взглянул на нее зелеными глазами, и она посмотрела в ответ с таким вызовом, что он только усмехнулся и крепче сжал ее пальцы.
– Вы удивительно смелы там, где не надо бы, и трусите здесь, – проговорил он приглушенно. – Посмотрите вокруг. Кого вы видите?
Медейра отстала и смеялась над Четери, который чуть ли не жонглировал детьми. Маленькие тимавеш были счастливы.
Алина снова завертела головой.
– Крестьян?
– Верно, – похвалил он. – Воинственные народы, народы агрессивные выглядят иначе. Мы уже увидели много людей, но ни одного бойца, солдата, дружинника. Ни одного надсмотрщика. Это нация свободных землепашцев и охотников, которые используют оружие, чтобы защищаться, а не нападать.
– А если они решат, что им нужно защищаться от нас? – тяжело вопросила принцесса.
– Пробьемся, – пообещал Четери из-за ее спины. Макс хмыкнул.
Алина оглянулась. Дракон так и подбрасывал на обоих плечах ребятишек, но взгляд у него был совершенно спокойный.
И она, глядя на радостных детей, на пестро одетых местных жителей, приветствующих гостей и Медейру, поняла, что ей очень не хочется, чтобы сквозь них пришлось пробиваться.
Дом внутри оказался светлым и прохладным и пах свежим деревом, хлебом и молоком. Алина, так и не отпуская руку Тротта, прошла вслед за ним за «дверь» из лиан и словно оказалась в улучшенной и обустроенной версии их с профессором убежищ.
Сквозь пышную шапку листьев в окна заглядывало солнце. На полу лежали коврики, такие же цветастые и бахромчатые, как одежда тимавеш. Здесь вообще было много пестрого текстиля – и занавески на окнах, и узкие лоскутные гобелены с растительными узорами на стенах. Круглая стена выглядела гладкой, словно покрытой лаком, пол и потолок были образованы перемычками папоротника. Вдоль всей стены на уровне бедер шла массивная лавка, будто широченная складка папоротника, под которой прятались плетеные лари и сундуки, ведра и тазы, кадки с водой, а почти под самым потолком располагались заставленные утварью полки-наросты.
Взгляд принцессы упал на большую плетеную колыбель, подвешенную в нескольких шагах от входа у лавки. Внутри было заботливо сложено цветастое одеяльце и маленькая куколка, свернутая из шерсти и перевязанная лентами. Почему-то именно эта куколка и эта колыбель заставили Алину успокоиться.
Могут ли быть злыми люди, которые так готовятся к появлению детей?
Четери, обойдя дом по кругу, подпрыгнул, подтянулся за край естественной дыры в потолке, игнорируя лестницу из ступеней-наростов, и пропал наверху.
– Там брачная кровать, – сообщила Медейра с восторгом.
– Там кровать, – подтвердил дракон, спрыгивая обратно. Тон его был таким разочарованным, будто он жаждал обнаружить очередного охонга. Четери шагнул к накрытому столу, который стоял посреди комнаты, низкий, плетеный, с удовольствием хекнул и опустился перед ним на пол, скрестив ноги. И тут же потянул к себе горшок, в котором плеснуло белым.
– Вы осматривайтесь, – предложил Мастер, разглядывая и толстые лепешки, и кругляши сыра, и фрукты, и ломти мяса, – говорите, я все равно ничего не понимаю. Потом перескажете. Ого, – он отпил из горшка, – кобылье молоко!
– Ты уверен, что это для нас? – поинтересовался Тротт с иронией.
– А для кого еще? – удивился Четери.
– Это от священных вергиши для жены, чтобы дети получались крепкие и в груди после родов было много молока, – затараторила, хихикая, Медейра, будто поняв, о чем речь, – мы каждое утро накрываем здесь стол и уносим старую пищу, потому что каждый день сюда могут прийти новобрачные.
Засмеялась и Алина, а Тротт, не моргнув глазом, перевел это Четери. Тот подозрительно посмотрел на свою грудь, покивал и невозмутимо продолжил пить.
– Отдыхайте до вечера, – предложила Медейра, – как сядет солнце, я отведу вас к озеру. Я побуду с вами, но вы можете выходить, если хотите. Вам сейчас принесут еще еды. Нужно ли вам что-то еще?
– Одежда, – сказал Тротт. – Для нее. И…
– Я сама скажу, – резко проговорила Алина и поманила колдунью наружу, за дверь. И там, используя все невеликие познания в лорташском языке, объяснила свою проблему. И даже не покраснела.
Медейра с таким любопытством, с такими блестящими глазами начинала слушать ее, что от нетерпения теребила перо на одной из кос, будто готовилась к каким-то великим откровениям. А после всплеснула руками.
– Миры разные, а тяготы женские одни, – понимающе закивала она. – Я принесу тебе то, что нужно, ношеди-дева. И прикажу найти для вас одежду. Я ухожу, но смотри, у ворот стоят мужчины, – она указала на двух охотников, расположившихся у зеленой ограды и мирно беседующих. – Не бойся их. Если твои друзья захотят выйти, пока меня не будет, они не тронут вас, просто проследят.
Охотники почтительно отступили, когда Медейра пробегала мимо, с любопытством оглянулись на Алину. Она поспешила юркнуть обратно в дом. Мужское внимание было ей неприятно.
Четери продолжал беззаботно есть. Тротт обходил дом: выдвигал лари и изучал их, трогал утварь, вертел в руках инструменты непонятного назначения. Алина и сама хотела поизучать обстановку и уже махнула было крыльями, чтобы подлететь к переходу на второй этаж, когда плетенная из лиан дверь зашуршала и в доме появился гость.
Это оказался величественный и прямой старик, в седые волосы которого были вплетены перья. Морщинистый, в пестрой рубашке, он принес странное блюдо: еще дымящуюся половинку чего-то, сильно похожего на длинную обугленную снаружи дыню, заполненную мясом. Он протянул блюдо на руках и торжественно заговорил – Алина, так и оставшаяся стоять у лестницы, разобрала «гости, пища, вкусно». Произношение было быстрым, слегка невнятным – с Далин и Венин, с дар-тени было общаться куда проще и понятнее.
Тротт, снова вынужденно работающий переводчиком, напряженно вслушивался, что-то переспросил.
– Халы́ш, халыш, – повторил старик и
