Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната

- Доброе утро, месье, - сказала я холодно. – Не хотите извиниться за вчерашнее?

Я хитрила, конечно. Если бы Огрест начал сейчас извиняться, то мне оставалось бы только построжиться, повозмущаться и… сменить гнев на милость. И остаться, конечно же.

Но милорд молчал, и молчал очень уж долго, а потом глухо сказал, глядя в пол:

- Не собираюсь извиняться. А если вам что-то не нравится, барышня, то вас… - он не договорил, но о смысле можно было догадаться.

«Вас никто не держит».

Но разве такие слова говорят, изучая трещины в каменном полу?

- Ну-ка, посмотрите на меня, - велела я, и Огрест словно бы против воли медленно поднял на меня глаза. – Вы так хотите, чтобы я ушла? – спросила я уже мягче.

Потому что невозможно было изображать учительницу-сухаря, когда перед тобой стоит красивый мужчина, целый маркиз, краснеет и бледнеет, и глаза у него горят, как звёзды. И когда он смотрит, словно желает затащить тебя в свою душу. Ну, или хотя бы в свою комнату. Чтобы закончить то, что так неожиданно началось вчера.

Боюсь, в тот момент мои принципы и цели дали такую же хорошую трещину, как столетний пол в замке Огрестов. Если бы в этот момент я услышала признание в любви, то, наверное, точно бы не устояла.

Но услышала я совсем другое.

- Да, - выдохнул милорд Огрест, не отрывая от меня жадного взгляда. – Хочу, чтобы вы ушли. Уехали, - он подумал и страстно добавил: - Исчезли!

Внизу хлопнула дверь – по-моему, кухонная, и Огрест сорвался с места, как зимний ветер. Сорвался – и исчез сам, хотя только что желал этого мне. Он сбежал по лестнице, на ходу натягивая шапку, и только колыхнулась пола мехового плаща.

Потом хлопнула входная дверь, и я осталась стоять в коридоре одна, неприятно удивлённая тем, что услышала.

- Он хочет, чтобы я ушла, - проворчала я, в конце концов. – А глазки-то говорят другое! Врунишка.

Но стоять столбом не было смысла, и я отправилась в столовую. Лоис уже накрыла на стол и как раз принесла ароматнейшие гренки – маленькие, на один укус, золотистые, с крупинками молотого чёрного перца и кристалликами морской соли. Одно наслаждение намазать такую гренку паштетом и съесть, запивая крепким чёрным чаем. И сливок, пожалуйста, в чай. Сливок и побольше!

Лоис не поднимала глаз, но в её поведении я сразу угадала определённую скованность. Добрая женщина не знала, как вести себя со мной. Интересно, кто я в её глазах – непроходимая грешница или очередная жертва маркиза Людоеда?

- Доброе утро, Лоис, - сказала я, как обычно. – Гренки восхитительны. Боюсь, я одна съем всё, что на блюде.

- Приятного аппетита, барышня, - почти прошептала Лоис, заикаясь и бледнея.

Ну и ладно. Я взяла гренку и намазала толстым слоем паштета, приготовившись послать всё к воробушкам и насладиться отменной едой, но тут появилась госпожа Броссар – как всегда затянутая буковкой «икс», с белоснежным воротничком и… постным выражением лица. И это после «Полосатой леди»? А я-то думала, что теперь между нами будет хотя бы намёк на дружелюбие. Нет, не зря кулинарная книга была отправлена в чемодан. Какие-то советы она даёт… не слишком действующие. Или действующие с другим эффектом.

- Оставьте нас, - бросила госпожа Броссар кухарке и села напротив меня, вопреки этикету поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные руки.

- Да, конечно, - пробормотала Лоис, подхватила поднос и исчезла в одно мгновение.

- Предстоит серьёзный разговор? – спросила я, как ни в чём не бывало наливая себе чай.

Госпожа Броссар решила не тянуть кота за а-та-та и сразу перешла в наступление:

- Что произошло вчера в кабинете милорда?

- Ничего, - ответила я, посмотрев на неё самым честным взглядом, который только был припасён у меня на случай «ни в чём не виновата, всё отрицаю, попробуйте доказать».

- Вы уверены? – она так и буравила меня взглядом, и в данный момент очень походила на мадам Флёри, когда та выясняла, кто из воспитанниц пронёс в пансион леденцы и шоколадные конфетки

Смею заметить, меня не раскрыли ни разу. Поэтому и госпоже Броссар ничего не светило.

- Абсолютно уверена, - сказала я, пожав плечами. – К чему такой вопрос? Кстати, вы неважно выглядите. Плохо спали? Может, стоит попросить у месье Ферета успокоительных капель?

- Не заговаривайте мне зубы, Кэт, - перебила она меня ледяным тоном. – Я желаю знать правду.

- Господи, да что вы переполошились? – я взяла ещё одну гренку. – Повторяю: ничего не произошло. Возьмите гренку…

- Это после того, как вы двое там заперлись, - перебила меня госпожа Броссар, - и возились, стонали и дышали так, что было слышно на весь дом?

- Может, просто кто-то подслушивал под дверью? – предположила я, стараясь выглядеть как можно невозмутимее.

Похоже, до весны в Шанталь-де-нэж найдётся, о чём посплетничать.

- Не было необходимости, - заверила меня госпожа Броссар. – Вы так расшумелись, что впору было вызывать священника. И совсем не для изгнания демонов.

- Послушайте, - начала я решительно, - если вы считаете меня охотницей за богатствами вашего хозяина, то уверяю, что ни его деньги, ни он сам…

- Вот этого я и боюсь! – сказала она веско и даже взялась за край стола обеими руками, подавшись вперёд. – Кэт, прошу вас по-человечески. Оставьте милорда, не ломайте ему жизнь. Вы – знатная, красивая, умная барышня, для вас открыт весь мир. Вы уедете в столицу и найдете там себе очаровательного мужа, ещё и богатого притом. Но не надо играть с милордом. Неужели вы не видите, что он уже влюблен в вас по уши?

Я со стуком поставила чашку на блюдце.

- Ценю вашу заботу о месье маркизе, - сказала я холодно, - но не находите, что вы его как-то рано похоронили. Ему ещё не поздно радоваться жизни. И вы не допускаете, что он уже достаточно взрослый мальчик, и сам вполне может отвечать за свои поступки?

- Небеса милосердные! – госпожа Броссар молитвенно подняла руки. – Совсем не об этом я вам толкую, Кэт!

- А о чём же? – теперь я подалась вперёд, точно так же, как она только что. – Пытаюсь вас понять, но никак не могу.

- Мне кажется, вам надо переехать, - сказала она уже тише. – Сегодня же.

- Я не могу оставить Марлен, - возразила я.

- Вы можете приходить сюда и заниматься с нею, - тут же подхватила госпожа Броссар, и стало ясно, что она уже давно всё обдумала. – А жить будете у меня. Надин очень этому обрадуется.

- Какая разница – буду я жить здесь или приходить сюда? – поинтересовалась я, не торопясь ни отказываться, ни соглашаться. – Если у месье маркиза такие чувства, такие чувства, - я закатила глаза, показывая, насколько верю чувствам мужчин, - то мой переезд к вам ничего не изменит.

- Изменит, - не сдавалась госпожа Броссар. – Так вы не будете всё время маячить у него перед глазами. И постепенно он успокоится, и его жизнь войдёт в прежнюю колею. Заклинаю вас, Кэт, - теперь она заговорила почти просительно, - если вы по-доброму относитесь к милорду, то оставьте его в покое. Вы всё равно никогда не будете вместе. У него не получится отношений с вами. Ни с кем не получится.

Несколько секунд я обдумывала её слова. Услышать такое про Огреста – это было неожиданно. Что там у него может не получиться? Вчера всё исправно работало, я лично в этом убедилась. И с желаниями, и с их осуществлением у милорда всё было в порядке. К чему тогда такие намёки?

- Что не так с милордом? – спросила я прямо. – Объяснитесь, пожалуйста.

- А вы не видите, что он до сих пор тяжело переживает трагедию, которая произошла с его братом и невесткой? – так же прямо ответила госпожа Броссар. – Вы не видите, что он всего себя посвятил воспитанию осиротевшей племянницы? Не говоря уже о том, что в его руках судьбы всего города. Этот благородный человек постоянно думал о других. Пора бы кому-то подумать и о нём.

- Мадемуазель Дайана готова делать это сутки напролёт, - подсказала я. – Думать о месье маркизе.

- Эта девочка? – госпожа Броссар пренебрежительно отмахнулась. – Такие глупышки милорду не по вкусу. А вот вы – другое дело. Вы сразу привлекаете к себе внимание, вы – загадка, вы – новое лицо. Вы независимы, решительны, смотрите смело и так же смело говорите… И вы очень красивы, Кэт. Где уж тут устоять бедняге Ноэлю…