Практика по брачному контракту. Магия не пригодится! - Ольга Дмитриева
Проснулся он оттого, что острый край обложки уперся в щеку. Ректор встрепенулся и обнаружил, что на дворе стоит глубокая ночь, полная луна заглядывает в окна, а через приоткрытую створку в комнату врывается ночная прохлада. Ректор отложил книгу и встал, чтобы закрыть окно. Как только он приблизился, в нос ударил резковатый запах. Ах да, снова зацвела поляна у башни Сулаки…
В этот момент он увидел внизу Лину и не поверил своим глазам. Девушка брела по двору в одной сорочке, босая и с распущенными волосами. Несколько мгновений Эдвин наблюдал за тем, как его фиктивная жена куда-то целеустремленно движется, и только потом схватился за голову. Цветы! Как он мог не подумать о том, что они влияют на огненную элементаль. А, значит, и на Лину. Ректор вылетел из комнаты и со всех ног бросился к выходу из дома.
Он успел. Лина уже почти открыла калитку, но Эдвин ей этого не позволил. Обхватил девушку рукой за плечи и прижал к себе, не позволяя вырваться. А затем возмущенно спросил:
– Ты что творишь?! Очнись, Лина!
На ней была всего лишь сорочка на тонких бретельках. Не иначе как Марианна всучила подобное безобразие… Грудь девушки высоко вздымалась, Эдвин чувствовал, как под его рукой колотится сердце Лины. Несмотря на прохладу летней ночи, тело девушки казалось обжигающе горячим.
В следующий миг Лина вздрогнула, а лис, наконец, выпустил ее руку и сполз на траву. Звереныш сдавленно тявкнул, и в этом звуке было облегчение. Девушка прижала окровавленную руку к груди и повернулась к Эдвину. Уткнулась ему в грудь и задрожала. Ректор в очередной раз мысленно проклял день, когда ему пришло в голову заключить фиктивный брак и подхватил девушку на руки. Холодок под лопаткой снова напомнил о себе. Лина, наконец, зажала прокушенную руку и пробормотала:
– Что со мной? Зачем я пришла сюда?
Стоило отругать ее, но Эдвин обреченно признался:
– Потому что я дурак. Не подумал, что они могут повлиять на тебя.
– Они? – озадаченно переспросила Лина и покосилась сторону поляны.
Эдвин резко отвернулся, не позволяя ей увидеть источник ярких огней, и подтвердил:
– Они. Цветы. Не смотри туда.
Взгляд Лины стал рассеянным, ищущим. Лис за спиной Эдвина яростно зарычал и попятился. А Эдвин резко сказал:
– Лина! Посмотри на меня.
Девушка подняла на него осоловелый взгляд. Она явно была не в себе, но дрожащие губы и растерянность делали ее еще более очаровательной. Эдвин дал себе мысленную оплеуху и понес Лину прочь.
– Сейчас мы уйдем, и все будет хорошо, – пообещал он. – Не смотри назад!
Последнюю фразу он яростно прошипел, когда девушка попыталась вытянуть шею и взглянуть на поляну. Лина вздрогнула и послушно опустила голову ему на плечо. Теперь ее учащенное дыхание щекотало шею, и Эдвин поспешно направился к дому. Черный лис бежал у его ног.
Лина пошевелилась и пробормотала:
– Что это за цветы? Что будет, если я войду туда?
– Тебе будет больно. Или случится что-то похуже. Они воздействуют на огненную элементаль.
– А Сулаки? – в ее голосе проскользнуло беспокойство.
Эдвин раздраженно ответил:
– Что – Сулаки? На нее цветы тоже влияют. Собственно, для этого Татиана и посадила их. Но это ее не спасло. Ни одну из них не спасло.
– Потому что Сулаки не убивала жен твоего брата, – уверенно сказала Лина.
Это заявление оказалось настолько неожиданным, что Эдвин споткнулся и недоверчиво посмотрел на свою фиктивную жену. Взгляд девушки снова встал отсутствующим, и он вздохнул:
– Ты не в себе. Ну ничего, справимся.
Пока Эдвин шагал по пустым коридорам, Лина ничего не говорила. Ее кожа постепенно остывала. Похоже, огненная элементаль успокаивается. Ректор замер у двери в комнату и задумался. Взгляд Лины все еще был рассеянным и мутным. Оставлять ее одну нельзя. Кто знает, что она еще учудит в таком состоянии?
Ректор шагнул к своему кабинету и толкнул дверь. Девушка встревоженно огляделась, но ее взор быстро приковало окно. Эдвин шевельнул пальцами, пробуждая защитное заклинание на двери. Оставалось надеяться, что у нее хватит ума не рваться наружу, чтобы нестись к дурманящим цветам.
Эдвин подошел к дивану и усадил на него девушку, которая все еще прижимала к себе прокушенную руку. Затем Эдвин старательно закутал ее в одеяло, убеждая себя, что делает это для того, чтобы ей было сложнее делать глупости. А вовсе не для того, чтобы прикрыть обнаженные плечи и колени Лины, которые притягивали взгляд…
Ректор налил воду в кружку и призвал элементаль. Пока он размешивал в горячей воде зеленоватый порошок, девушка смирно сидела на диване и смотрела в пустоту. Эдвин подал ей снадобье и приказал:
– Пей.
Лина протянула руки и взяла кружку. Ее пальцы все еще подрагивали, на ладонях была кровь, и Эдвин помог ей.
– Умница, – похвалил он, когда девушка проглотила последние капли снотворного.
После этого пришлось заняться ее рукой. Ректор промыл и обработал укус, а затем наложил повязку. Лина не сопротивлялась, ее взгляд блуждал по комнате, изредка задерживаясь то на окне, то на фигуре Эдвина. Цветы затуманили ее разум. Если она с утра кое-что не вспомнит, Эдвин не заплачет. А если она и весь этот день забудет – еще лучше! Но на такую удачу рассчитывать не приходилось.
Целовать ее все-таки было глупостью. Он давно закрыл свое сердце, у него было много женщин, искусных и опытных. Так почему же у него напрочь снесло крышу от ревности невинной адептки и ее дурацкой привычки закусывать губы?!
И Лина тоже хороша… Не сопротивлялась. Хотя, какое сопротивление, если Эдвин знает тайну, которая может стоить ей жизни? Проснувшаяся совесть шептала, что от фиктивной жены нужно держаться подальше. У них брачный контракт, он обещал Лине полную свободу в отношениях. Обещал, что не тронет ее.
В этот момент он понял, что девушка уже несколько мгновений не отрывает взгляд от приоткрытой створки окна. И его проблемы этим не ограничены. Шелковая сорочка Лины была испачкана кровью, и ее ключицы тоже. Костеря цветы на чем свет стоит, он обмакнул платок в воду и осторожно стер капли крови с кожи девушки. Лина никак на это не отреагировала. Тогда Эдвин подхватил ее на руки и понес в комнату. Оставалось надеяться, что снотворное подействует.
Лис успел вернуться и теперь спал, свернувшись клубком на кровати. Как там она зовет его, Кетту? Эдвин поставил
