Хозяйка проклятого острова - Алина Углицкая
Услышав об этом, Инесс сначала растерялась, потом испугалась. Да, этих проходимцев нанимал ди Лер, он им платил за нападение на Диану, но, кто знает, не заподозрит ли Джерард ее в соучастии? Этого она не могла допустить. Поэтому и затаилась после праздника в своих покоях, изображая больную.
Но теперь, когда принц покинул остров, все изменилось.
Пора герцогине ди Ресталь напомнить всем, кто здесь хозяйка. И пусть хоть одна душа посмеет встать у нее на пути!
Глава 27
Диана была полна решимости. Пусть не исправить содеянное, нет, но хотя бы поговорить. Объясниться. Попросить прощения.
Ей просто необходимо, чтобы Ормонд понял, как она сожалеет о своем поступке. О том, что ударила его. О том, что сказала. А главное – о том, в чем призналась ему.
Эта мысль завладела ею полностью. Все остальное отошло на задний план.
Раздав с утра указания слугам, Диана принималась за поиски мужа. Она день за днем продолжала методично обходить все места, где он мог появиться. Спрашивала каждого встречного об интенданте Лабард-и-Нара.
Но только к концу второй недели вышла на его тайное убежище.
Оказалось, муж скрывается от нее на тренировочном полигоне, а ночует в домике рядом с заброшенными казармами. В давние времена этот домик принадлежал капитану замковой стражи.
Диане никогда не пришло бы в голову по собственной воле посетить эту часть территории. Отсюда часто доносились звуки пальбы, звон оружия и крики мужчин. Чаще всего неприличные.
Полигон находился за хозяйственными постройками и представлял собой огороженную высоким каменным забором площадку. На ней располагались деревянные приспособления для того, чтобы поддерживать тело в спортивной форме. Лестницы, стенки, непонятные турники.
Женщинам вход не воспрещался, но и особо не приветствовался. Да и сами дамы не горели желанием наблюдать за разгоряченными, потными мужчинами.
А простые служанки и вовсе стремились обходить полигон кружной дорогой. Уровень маскулинности тут зашкаливал, а вот манеры падали до нуля.
Ормонда совсем недавно видели здесь, только поэтому Диана решилась толкнуть тяжелую, обитую сталью калитку.
Муж был на месте. И, к счастью, один.
Ле Блесс ожесточенно колол шпагой соломенное чучело. Его движения были быстрыми и решительными. Солома разлеталась в разные стороны мелкими ошметками.
Сам Ормонд в этот момент меньше всего напоминал жалкого инвалида. Это был грозный воин, сильный, ловкий, уверенный в своих действиях. Шпага порхала в его руке, а сам он двигался так стремительно, что только самый внимательный взгляд заметил бы хромоту.
Острая жалость кольнула сердце Дианы.
Жизнь несправедлива к ее супругу. Он заслужил быть счастливым с любимой женщиной.
А она оказалась недостойной его.
Внезапно больная нога подвела мужчину. Подломилась в колене.
Чертыхнувшись, ле Блесс покачнулся и, пытаясь сохранить равновесие, вогнал кончик шпаги в песок. Оперся на нее как на трость всем своим весом.
Клинок изогнулся, но устоял.
– Ормонд! – крикнула Диана испуганно.
И увидела, как закаменела его спина с прилипшей от пота рубашкой.
Он не обернулся. Вырвал шпагу из песка и продолжил рубить чучело. Только его движения уже не были такими уверенными, как прежде.
– Ормонд, нам надо поговорить…
Она подходила медленно. Со спиной разговаривать не хотела, а сказать нужно было о многом.
Но ле Блесс сделал вид, что не слышит ее, и упорно продолжал тренировку.
Впрочем, изображать невозмутимость у него получалось из рук вон плохо. Даже не видя лица мужа, Диана понимала, что все его спокойствие – напускное.
– Ормонд, – она подошла совсем близко и коснулась его левого плеча.
В другой руке он держал шпагу.
От ее прикосновения ле Блесс вздрогнул всем телом и медленно опустил оружие.
– Ормонд, пожалуйста, прости меня. Давай поговорим. Я была дурой! Если бы ты только знал, как я сожалею о своих словах…
Муж не двигался. Диана, ободренная его молчанием и тем, что пока не нужно смотреть ему в глаза, продолжила:
– Позволь мне все исправить. Я хочу, чтобы наши отношения стали прежними. Ты очень дорог мне…
Он не позволил ей договорить. Резко обернулся и перехватил руку, лежащую на его плече. Сжал пальцы сильно, до боли.
Диана едва не вскрикнула, но удержалась, понимая – муж имеет право быть резким.
– Я очень дорог тебе? Ты в этом уверена? – сквозь язвительность в его голосе проступала боль: мучительная, беспощадная, режущая на части. – Именно поэтому в ночь Новогодья ты сбежала с принцем? Поэтому ты прилюдно подвергла меня такому унижению, что я растерял все остатки гордости, которые сумел сохранить после увечья? Я точно тебе дорог?!
Под конец Ормонд уже кричал.
– Я попросила прощения! – она тоже сорвалась на крик.
Если бы он только знал, чего ей стоило найти его и признать, что была не права.
Ормонд расхохотался. Натянуто, зло, неестественно. Затем резко оборвал этот смех, больше похожий на рыдание.
Его пальцы все сильнее сдавливали ее ладонь. Не в силах терпеть боль, Диана выдернула руку.
– Твой брачный узор такой яркий, каким ни разу не был даже после подрисовки. Ты не просто переспала с принцем, ты связана с ним, – теперь муж говорил тихо и обреченно.
Но лучше бы он как прежде кричал, пусть бы злился на нее. Потому что эта обреченность в его голосе била наотмашь, сильнее пощечины.
Диана машинально глянула на запястье. Подарок Рушки немного сполз, открывая татуировку. А та по-прежнему была налита ярчайшей тьмой.
– Что значит “связана”? – вопрос прозвучал глухо.
Она понимала, что не стоит спрашивать об этом Ормонда. Тем более сейчас, когда пришла попросить прощения. Ей нужно помириться с ним и попытаться восстановить отношения. Но больше поговорить было не с кем.
– Наш брак был формальным. Мы так и не закрепили его. А твоя вязь и вовсе делает его недействительным. Теперь ты связана с его высочеством более прочными узами.
Ле Блесс устало вздохнул.
Ну вот и все. Он сказал то, что понял сразу, едва увидел ее утром после
