Над словами (СИ) - Иолич Ася

– Я думала, охранник должен тебя защищать, – сказала Аяна негромко. – Дэска сказала, ты робкая и к тебе нельзя без стука...

– Я кидалась с ножом на всех, кто пытался ворваться без стука, а когда его отобрали, разбила стакан и кидалась с осколком. Слушайте, а как я тут оказалась? Я думала, меня к мужу везут. Я уже подготовилась. Прости, – посмотрела она на Луси. – Я думала, опять с горничной придёт какой-нибудь сопляк вроде моего предыдущего, и намазалась, чтобы страху нагнать.

– Тебя и привезли к мужу, – сказал Конда. – Вон он.

Верделл сидел, опираясь на локти и запустив пальцы в волосы, и взгляд Лойки скользнул мимо него на Тарделла, который стоял сзади. Она нахмурилась.

– И...

– Нет. Это я, – сказал Верделл. – Это я.

Он поднялся и вышел. Двери в сад хлопнули, и Лойка замерла.

– Вы надо мной шутите сейчас? – спросила она. – Что всё это значит?

– Верделл – твой муж. Его отец вчера подписал бумаги. Он два года провёл на каторге в Рети, и этот брак вытащил его оттуда. К сожалению, ты не можешь развестись с ним сейчас. Но он не полезет к тебе с руками. Он поклялся защищать тебя вчера, когда резал руку над твоей кроватью, – сказала Аяна. – Он не будет вести себя как тот... как ты его назвала... тощий сопляк.

Лойка глянула в сторону и немного порозовела, потом вдруг выскочила из-за стола и вылетела в сад.

– Пусть поговорят, – остановил Конда Аяну, которая дёрнулась вслед за ней. – Он её не бросит, как и поклялся, а вот она однажды уже оставила его. Теперь она нашлась, и он больше не боится за её жизнь, зато вспомнил про свою крепкую обиду.

– Так вот что означал этот тяжёлый взгляд, – сказала Аяна. – Но с тех пор уже ведь три с лишним года прошло. Ей тринадцать было!

– Иногда и одной жизни мало, чтобы забыть. Но обиду он быстро забудет.

Угли изредка потрескивали. Над решёткой висел медный заварник, из-под его крышки вырывался пар, вылетая в открытое окно, и ветер подхватывал его, растворяя в своих потоках и унося прочь, к кипарисам, заливу и облакам. Аяна смотрела в сад, туда, где на скамье примостился Верделл, время от времени ероша вихры, а рядом сидела Лойка и что-то ему рассказывала.

Конда подошёл сзади, обнял её и уткнулся носом в волосы. Аяна закрыла глаза, вдыхая запах сладкого дыма, перца, купресы, смолистого дерева и сушёных фруктовых корочек.

– Как ты нашёл её? – спросила она, глядя, как Лойка осторожно тянется рукой к волосам Верделла, а тот сначала неловко отстраняется, но потом замирает, позволяя ей потрогать новую стрижку.

– Если вкратце, то очень, очень много вкусных почтовых голубей, – сказал Конда, крепко стискивая её, и вовремя, потому что она сразу дёрнулась. – Не бей!

– Ага. проще сразу боевым пропуском прирезать. – Аяна дёрнулась ещё раз, но его хватка была железной, а руки горячими, и то, как он дышал ей в висок, наводило на немного иные мысли. – Ты для этого смотрел во дворце списки родов Рэн и Мар?

– Ты запомнила, – улыбнулся Конда. – Да. Я посмотрел список женихов Рэн. Единственный, кто подходил под определение безответственного и капризного, был Юдрет, шестнадцатилетний юноша. Все остальные там женаты или не достигли возраста, когда договорной брак становится фактическим. Ну и порылся в роду Мар. Собрал все сплетни старых камьеров... Обнаружил, что побочные дети такого возраста маловероятны. Мне не давала покоя эта история с кораблём Пулата. Лойка пронеслась, как ураган, по побережью... Пожарила каделе, называется.

– Давно ты узнал?

– Убедился? Когда встретил их в порту и увидел, что она спит. Но знал почти наверняка, когда они отказались от полутора тысяч за развод, только бы... воссоединить мужа и жену.

– Ты хотел сказать – избавиться.

– Когда девушка обрабатывает жениха кочергой...

– Я понимаю её. Мы, знаешь, не обременены этими понятиями о долге и ответственности. Для меня и для неё это всё равно что те двое в Хасэ-Даге... Хорошо, что он остался жив.

Лойка сидела, слушая Верделла, и время от времени с ужасом прикрывала рот рукой. Аяна смотрела на них и представляла весь этот путь, пройденный сестрой. Она даже понимала, почему ту хвалили за послушание. Она наверняка действительно слушалась какое-то время, пока всё было в новинку, и у неё была относительная свобода, лошадь, лук и наставница, которая рассказывала ей что-то интересное.

Он развернул её к себе и усадил на стол, приподняв за талию.

– Насчёт наших дел. Я хочу оформить доверенность на Харвилла. Хочу доверить ему право управления сэйнаном. Ты не возражаешь? Я займусь разводом довольно скоро, а потом мы будем свободны. Думаю, тебе захочется теперь посетить долину. На время отсутствия этого Анвера, – показал он на себя, – в делах не должно быть беспорядка. Правда, Харвилл сейчас занят одной из новых книг для дэсок...

Аяна схватила Конду за безрукавку и притянула к себе.

– Скорее бы уже, – сказала она, целуя его.

45. Ветер унёс то время в пустыню

Исар приехал к вечеру, обеспокоенный и угрюмый, и ошеломлённо слушал историю Лойки. Он недоверчиво хмурился, а в конце расхохотался, выразив надежду, что кочергу больше не придётся прятать.

Он уехал в приподнятом настроении, сказав, что заедет к Иллире, и Лойка подошла к Аяне.

– Верделл сказал мне, что ты ездишь верхом в мужском костюме, чтобы не привлекать внимания. Покажешь?

Лойка стояла перед зеркалом в старом зелёном костюме, цвет которого добавлял в её серо-зелёные глаза оттенки листвы, и хохотала.

– Как ты додумалась? – теребила она мешочек с песком. – Это что вообще такое?

– Можешь отпороть. Он не намертво пришит, так, прихвачен, чтобы при ходьбе не отвалился.

– Нет-нет, – хохотала Лойка, прохаживаясь перед зеркалом. – Это... потрясающе.

– Кира, можно к тебе? – спросил Верделл от дверей женской половины.

Он зашёл в комнату и замер. Взгляд его был таким недоуменным, что Лойка снова расхохоталась.

– Надеюсь, никто из вас не думает, что я как порядочная унылая кира буду сидеть в той тухлой комнате за вышивкой? – спросила она наконец. – Верделл, почему у тебя такое...

Верделл резко развернулся и вышел. Лойка повернулась к Аяне.

– Что он...

– Он хранит полотенце, на котором ты вышивала его имя. Он отстирал его и хранит под подушкой.

Лойка порозовела и смутилась, опуская глаза.

– Мы были детьми, – сказала она. – Ветер унёс то время в пустыню.

Она печально вздохнула, накручивая на палец прядку светлых волос, и снова посмотрела в зеркало.

– Айи, почему костюм пахнет купресой? Как ты это сделала? Я не встречала купресы на юге. Я прямо маму вспоминаю.

Купреса. Аромат их дома. Аяна остановилась и хитро улыбнулась.

– Спроси у Верделла, можно ли тебе взять его лошадь. Я знаю, куда мы отправимся в первую очередь.

Ташта красовался перед кобылой Верделла, плавно выступая по брусчатке. Лойка косилась на него с восхищением.

– Красивый. Ему далеко до коней юга, стать не та, конечно, но он у тебя прямо блестит.

– Я переплачиваю конюху, – пожала плечами Аяна. – А ещё он благодарен мне за то, что я посоветовала ему одну книгу...

Дорога до порта и берега ремесленников прошла в очень, очень оживлённой беседе, и, когда они остановились у небольшой расщелины, Лойка снова откровенно хохотала.

– Я тоже хочу в хранилище, – сказала она, наблюдая, как Аяна осторожно срубает одну из веток заметно подросшего деревца. – Съездим?

– Съездим. Хочешь, познакомлю с Харвиллом?

– Познакомь меня со всеми, – с широкой улыбкой сказала Лойка. – Я так долго сидела в одном тупом доме, как в этой их темнице... Хочу увидеть всё!

Толпа у дома Венеалме в этот раз не была такой большой. Лойка с удивлённой улыбкой смотрела на мальчишек, по-видимому, вспоминая долину.

– Здравствуй, свет мой, Нелит, – сказал Харвилл, вставая, – О... Ничего себе...

Он рассматривал светловолосую Лойку с восторгом, который явно ту смутил. Аяна тоже смутилась, но не из-за Лойки. За столом, расправив подол сияющего расшитого платья, сидела Ригрета.