Подъем, спящая красавица! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Подождите.
Румпель остановился. Свёл брови на переносице. А ты как хотел, милый? Чтобы всё было так просто? Но так в жизни не бывает!
— О-о, знаете, — жарко зашептала я, послушно замерев, — у вас такой голос властный! Просто обожаю мужчин, которые умеют командовать! Прикажите мне ещё чего-нибудь.
— У вашего жениха тоже…
— Нет, к сожалению. Но вы не переживайте, я его обязательно этому научу. Хотя, знаете, лучше, если это сделаете вы.
— В каком смысле? — осторожно уточнил мужчина.
Чёрные глаза сузились, губы вытянулись скобкой, жёсткой и категоричной. Но я-то видела, что лейтенант сметён огнём моей артиллерии. И, не давая ему возможности прийти в себя, схватилась за обе крепкие руки, заглянула в лицо (благослови Бог всех высоких мужчин!) и радостно затараторила:
— Ну а как же? Вот, смотрите, я, например, умею укладывать волосы в прекрасную причёску и переплетать их жемчугом. А Игрейна, сестра моего му… жениха — нет. Но мужчинам так нравится жемчуг в женских волосах! Даже не знаю, почему. Кстати, почему вам нравится жемчуг в женских волосах?
— Как-то не думал на эту тему, — хмыкнул Румпель и хотел что-то добавить, но я перебила:
— Непременно подумайте. Это же очень важно: разобраться почему вам нравится то или иное. Например, мне нравится, когда мужчина молчалив. Вот как вы. Такой весь сдержанный из себя и недоступный и…
— Румпель!
Клянусь, я почувствовала, как он вздрогнул. Хотя… может, это вздрогнула я? Мы оба разом обернулись. Мне кажется, или в парке потемнело? К нам стремительно приближалась королева Илиана, и её чёрные юбки развевалась от скорости шага, а широкие рукава напоминали крылья вороны. Лицо королевы искажала ярость.
— Уходите, — тихо приказал мой собеседник, — немедленно.
Освободился и пошёл навстречу любовнице. Я присела в реверансе, хотя больше всего на свете мне хотелось вцепиться этой женщине в её патлы… чёрные прекрасные волосы, украденные у меня.
— Ваше величество?
— Ты мне нужен! — зарычала ведьма, вскинула руку, щёлкнула пальцами, и их обоих затянула сфера тишины, полыхнувшая на миг паутинным коконом. Какая досада! Значит, я не смогу подслушать, о чём они говорят. Я отвернулась, шагнула к кусту роз, склонилась над ним, принюхиваясь к аромату, которого не было. Может, их разговор продлится недолго, и потом…
— Кто эта уродина?
— Илиана, что случилось? Ты же не станешь меня ревновать ко всем встречным барышням?
— Ты прав. Неважно. Ты должен найти Эрика, коменданта тюрьмы. Немедленно. Прямо сейчас…
Я вздрогнула. Она всё же обнаружила побег… Стоп, а почему я слышу их тайный разговор?
— Зачем?
— Он бежал. И его стражники. И узники — тоже. Я вчера велела их уничтожить, но… их нет! Совсем нет!
Она кричала так, что я невольно огляделась по сторонам, но кроме меня, кажется, никто ничего не слышал. Во время нашего разговора Румпель незаметно вывел меня в общую часть парка, и теперь мимо прохаживались разряженные дамы и кавалеры, и всё те же дородные нянюшки с детишками в лентах и платьицах. По-видимому, тайный разговор слышала только я.
— А король?
— На месте. Рядом с ним была какая-то девка, но в ней не обнаружилось ни на капли магии…
Я похолодела. Была? Да, я не любила Игрейну, но… была⁈ В каком смысле? Румпель сухо уточнил:
— Что ты с ней сделала?
— Неважно! Ты не понимаешь! Узников освободили не просто так, это сделал не Эрик, не стража. Узников освободили магией! Я почувствовала её остатки. Ты должен немедленно найти всех сбежавших. Я покажу этим мерзавцам, как сбегать из моей темницы! Но сначала ты должен пойти со мной, чтобы усилить мою магию. Я должна понять, кто это сделал.
— Илиана, — Румпель взял безумную женщину за плечи, — зачем тебе эти несчастные? Пусть живут. Они же воробьи.
— Перестань! Они — враги, а врагов нужно уничтожать…
— Враги? Мелкие лавочники, бюргеры, дворянчики — враги могущественной фее? Ты серьёзно? А дети тоже?
Она зарычала, отступила на шаг, вырвавшись из его рук:
— Они бунтовали против меня! Распускали грязные сплетни. Они — мятежники.
Я всмотрелась в лицо Румпеля. Холодное, отстранённое, почти злое.
— Предположим. Допустим, что шёпотки за кружкой пенного это бунт. Жалобы на налоги и… вот это всё — мятеж. Возможно, они тебя не любят. Но, Илиана, с твоим могуществом, ты всерьёз рассматриваешь всю эту шушеру как врагов? Что они могут тебе сделать, моя королева?
Ему больно — вдруг поняла я. И сердце сжалось. Неужели Илиана не видит, что причиняет ему боль⁈
— Ещё слово, Румпель, — зашипела ведьма, — и я буду считать тебя таким же врагом. Не смей идти поперёк меня! Никогда, слышишь⁈ Если ты на стороне моих врагов, значит ты — мой враг! Ты не можешь идти против меня!
— Я тебя услышал.
— Иди в башню, найди мне того, кто разрушил решётки и вывел моих врагов. Я приказываю, ты понял, лейтенант?
Я похолодела от леденящего ужаса. Что делать? Бежать? А — куда? К Дезирэ? В Родопсию? Куда можно скрыться от мага? Того, кто прогнал Пса бездны? Я — погибла? Но если так… пусть меня убьёт не Илиана. Я предпочту умереть от его руки…
Встала, распрямила плечи, набирая в лёгкие воздух…
— Мне не нужно искать, чтобы найти, — холодно отчеканил Румпель. — И не нужно спускаться в темницу, чтобы узнать, кто вывел из неё твоих пленников.
Откуда он… неужели… но как такое возможно⁈ Конечно, он могущественный маг, но…
— И кто же⁈
— Это сделал я, Илиана.
Что?
— Что⁈ Ты… ты предал меня? Ты⁈ — она задохнулась от ярости.
— Если желаешь, ты можешь считать это предательством, — уклончиво отозвался лейтенант.
— Как ты мог⁈
Она ударила его в плечо, подхватила юбки и стремительно направилась прочь. Но, едва я понадеялась на продолжение моей беседы, обернулась и прошипела:
— Следуйте за мной, лейтенант Румпельштильцхен.
Едва обе фигуры скрылись с моих глаз, я развернулась и бросилась в башню. В каком смысле «была какая-то девка»⁈ Я вихрем сбежала по лестнице, промчалась по узкому коридору и замерла в тупике. Дверь. Окошко. Корзинка с пирожками, валяющаяся на полу.
— Игрейна, — прошептала я, с трудом двигая губами, а потом завопила: — Игрейна!
— Её больше нет, — отозвался Анри.
Что-то грохнуло. Видимо, пленённый король швырнул чем-то об стену. Глаза защипало. Я подошла, склонилась над корзинкой, кусая губы, чтобы удержать рыдания.
