Темный Луч. Часть 2 - Эдриенн Вудс

— Но ты все еще совершаешь глупости, когда пьян?

Я прикрыл глаза от солнца одной рукой.

— Вот что происходит, когда люди пьяны.

— Они не сжигают склады дотла.

— Откуда ты знаешь? Ты когда-нибудь раньше напивалась?

Она рассмеялась; этот звук был музыкой для моих ушей. Уголки моих губ изогнулись.

— Почти, и поверь мне, сжечь что-нибудь дотла не получилось. Значит, инстинкт в основном спит, когда ты напиваешься?

— Я этого не говорил. Он немного спокойнее, и с ним легче держаться.

— Почему ты держишься, почему не поддаешься тьме?

Я прикусил внутреннюю сторону щеки, обдумывая это. Меня никто об этом не спрашивал. Они все просто хотели, чтобы я дрался.

— А ты бы стала?

— Я иду этим путем, поэтому не знаю, стала бы я бороться с этим так, как это делаешь ты. Не думаю, что я настолько сильна.

Я улыбнулся. Она будет.

— Думаешь, я достаточно силен, чтобы бороться с этим? — поддразнивающе спросил я. Она понятия не имела, что ее ждет.

— Да, это так. — Она сглотнула и отвела взгляд.

Мой желудок снова скрутило.

— Не согласен. Если бы мне пришлось рассказывать тебе обо всем дерьме, которое я натворил, тебя бы не было здесь, на этой скале, со мной, — сказал я, пытаясь отпугнуть ее.

— Меня уже ничто не удивит. Я не наивная маленькая девочка.

Я рассмеялся над тем, как она это сказала.

— Хорошая попытка, но если я скажу тебе, мне придется убить тебя, и Рубикона.

Она не рассмеялась.

— Почему ты оттолкнул Люциана? Я имею в виду, он был твоим лучшим другом.

Внезапная смена темы застала меня врасплох. Я стиснул челюсти.

— Я сказал тебе той ночью, почему я сделал то, что сделал.

— Из-за тьмы?

— Да, он не хотел находиться близко к свету. Меня от этого тошнило.

— Тебя от этого тошнило?

— Да, Елена. Меня от этого тошнило. От присутствия моего лучшего друга меня тошнило. Сказать ему об этом было бы еще хуже, поэтому я сказал ему, что больше не хочу быть его другом.

— Ты же знаешь, он никогда не отказывался от тебя.

Я фыркнул.

— У меня было предчувствие, что ты собираешься это сказать.

— Что ж, это правда. Я пыталась отговорить его от этого в третий раз, когда он попытался заявить на тебя права. Мы ввязались в серьезную ссору, нашу первую. Он сказал мне, что я ничего не знаю, и если бы я знала, что ты за человек, то поняла бы. — Она тоскливо рассмеялась при этом воспоминании.

Мне хотелось наклониться и поцеловать ее, провести руками по ее нежной коже. Какого хрена? Должно быть, это Рубикон.

Между нами могло все быть так легко.

— Старина Блейк был жалок. — Я сел, положив руки на колени. Лежать рядом с ней было опасно.

— Это говорит Рубикон или ты?

— И то, и другое. Я — Рубикон, Елена.

— И все же ты напиваешься, чтобы контролировать себя. Да, в этом нет особого смысла.

По какой-то причине меня разозлило, что она не понимала, что я должен делать, чтобы не поддаваться тьме.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Каким жизнерадостным я был раньше, каким счастливым ребенком? Доставлял родителям радость каждый день их жизни? Все это больше не имеет значения. Этот Блейк ушел.

Она приподнялась, сидя в той же позе, что и я.

— Раньше ты был хорошим? — недоверчиво спросила она.

— Прошлое не имеет значения, мы не можем вернуться назад и не можем его изменить.

— Кто сказал? Может быть, через десять лет это станет возможным.

Я выдохнул.

— Ты живешь в мире грез.

— Нет, я живу в Пейе, сумасшедшем месте, не забывай.

— Что ж, если это случится, вернись в прошлое и посмотри, кем я был.

Она снова сменила тему.

— Почему ты попросил Джорджа подшутить надо мной в тот день?

— Ты действительно хочешь поговорить об этом? — Я провел рукой по лицу.

— Да, хочу.

— Не знаю, это было глупо.

— Это было жестоко. Лунный Удар убил моего отца и чуть не убил меня тоже. — Ее голос звучал серьезно, но не сердито.

— Так я услышал потом. Извини, — пробормотал я. Я ни за что не собирался признаваться, что заставил Джорджа сделать это специально, потому что хотел, чтобы она сошла с ума. Это было жестоко. Но тогда я не знал, что она — Рубикон.

— Все в порядке. На самом деле я должна поблагодарить тебя за то, что ты загнал меня в тупик.

— Тогда что, ты хочешь, чтобы я взял свои извинения обратно?

Она пожала плечами.

— Ты можешь делать все, что захочешь, мне все равно.

Она говорила серьезно, и мне это не понравилось. Я чувствовал себя таким глупым.

— Итак, Констанс — твоя тетя. Я этого не предвидела. На что это было похоже, когда ты был ребенком?

Черт возьми, из-за того, как она постоянно меняла тему, это было похоже на то, что она допрашивала меня.

— Что это за миллион вопросов?

— Любопытно.

— Я собираюсь пожалеть об этом.

— Хорошо.

Я прищурился, глядя на нее.

— Чего хорошего?

— Позже увидишь; сожаление всегда приходит позже.

Я фыркнул. Я пытался заставить ее признать своего дракона, а она заставила меня признать будущее.

— Это было весело, сбивало меня с толку, но они, казалось, наслаждались каждым моментом.

Она засмеялась.

— Теперь я знаю, откуда у тебя эта злобная жилка.

— Да, яблоко от яблони недалеко падает. Итак, что ты хочешь узнать дальше?

— На данный момент любопытство удовлетворено. Если я захочу узнать больше, спрошу.

Я хотел продолжить разговор. Мне нравилось с ней разговаривать. Это было легко, непринужденно и весело…

— Мэтт рассказал мне о той ночи.

Только не это, Блейк. Смени тему, кричал мой разум, но по какой-то причине я не мог.

— О межштатной автомагистрали 40? — Она печально улыбнулась. — Звучит как плохая песня о любви, верно?

Я рассмеялся, кивая.

— Это так.

— Итак, что тебе сказал Мэтт?

— Что твой отец сражался по меньшей мере с пятью драконами.

— Четырьмя, и мне никогда в жизни не было так страшно.

Я восхищался ее способностью так открыто признавать свои страхи. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше мне хотелось надрать себе задницу за то, что я был таким придурком по отношению к ней в самом начале.

— Жаль это слышать. Не могу представить, как это было нелегко — не расти с драконами, а потом оказаться выброшенной в мир, полный их.

Она ахнула.

— Большой плохой Рубикон, показывающий