Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци
А раз так, то и спешить не стоило. Если Цзи Хэн не замечает его сейчас, он может подождать. Чем красивее кто-то, тем легче его запутать. Впрочем, никто не может заблуждаться всю жизнь.
Но Цзи Хэн была так прекрасна… Что, если она и правда еще долго не избавится от заблуждений? Сяо-Яня терзали сомнения.
Почесав голову, Сяо-Янь пришел к выводу, что сейчас он ничем не поможет запутавшейся Цзи Хэн. Если она твердо решила вернуть Дун Хуа, то ничего страшного не произойдет, если он пока оставит ее одну с этой мыслью. Ему самому требовалось прогуляться и развеяться.
Над восточными горами сияла луна. Если он не ошибался, прошло около шести часов с того момента, как Дун Хуа миновал змеиный строй. Вернул ли Ледышка Фэнцзю или нет? При этой мысли Сяо-Янь нахмурился и поспешил обратно к источнику Развеянных тревог, чтобы проверить.
Когда он добрался до источника, то был ошеломлен увиденным. Сяо-Янь вспомнил, что, когда оказался здесь впервые, все лежало в руинах, вода в ручье помутнела. Прошло всего несколько часов – а над мирной землей теперь плавало озеро, в середине которого были заключены четыре питона и Сон Аланьжэ.
Оказывается, крошечная долина Песнопений полнилась умельцами.
Сяо-Янь поднялся на облаке в воздух, чтобы взглянуть на выдающегося таланта, который это сотворил.
Выдающимся талантом оказался третий принц.
На пике самой высокой волны стояли стол из белого нефрита и белая скамья. На столе была разложена незавершенная игра в вэйци. Его третье высочество, держа в руках камень, неторопливо беседовал с молодым господином Мэном. Огромная волна покорно замерла под его подошвами, словно ручной ястреб. Сяо-Янь ненадолго задумался, потом подумал еще и наконец вспомнил, что третий принц Небесного клана был владыкой вод четырех морей. Что там призвание одного озера, заключившего в защитный барьер Дун Хуа и Фэнцзю? Призвание даже десяти озер для бога воды, управляющего четырьмя морями, – сущий пустяк.
Просто Янь Чиу всегда думал, что Лянь Сун не более чем сыночек богатых родителей. Его папенька, Небесный владыка, вполне мог подсуетиться и обеспечить сына высоким титулом. Теперь Сяо-Янь убедился, что Лянь Сун мог, что говорится, писать иероглифы двумя кистями – талант у третьего принца оказался чудовищным.
Владыка демонов подлетел к волнам и услышал, как господин Мэн докладывает Лянь Суну:
– Согласно легендам, можно спасти пойманного в ловушку, войдя в Сон, но на самом деле, как я слышал, Сон таит в себе непредсказуемые опасности. По слухам, был храбрец, который тоже вошел в Сон, но не знал правила, запрещающего магию. Он не только не смог спасти друга, но и уничтожил Сон и в итоге отправился в Загробный мир вместе с тем, кого пришел спасать…
Господин Мэн наморщил лоб и понизил голос до шепота:
– Я очень беспокоюсь. Конечно, владыка может одной рукой нагнать туч и заставить их излиться дождем – сила его неоспорима, но Сон Аланьжэ не терпит столь мощной магии. Шансы на то, что все завершится благополучно, были невелики с самого начала. Они там уже давно. Боюсь, владыку и принцессу Цзюгэ ждет скорее мрачное будущее, чем светлое.
Сяо-Янь споткнулся на волне и услышал только первые несколько слов господина Мэна. Он сердито сказал:
– Что это за Сон? Носитесь с ним как курица с яйцом. Худо будет и так, и сяк, так почему бы просто не разбить его молотком и не посмотреть, живы они или мертвы? В Ледышке ничего хорошего нет, кроме огромной силы. Вот пусть и приложит ее, чтобы защитить Сяо-Цзю, когда сон рухнет. Он прожил так долго, годом совершенствования больше, годом меньше – какая ему разница!
На эти слова Сянли Мэн ответил:
– Поскольку магия владыки бесполезна внутри Сна Аланьжэ, по сравнению с тем, что они оба умрут там, предложенный способ хоть и отчаянный, но, по крайней мере, он может… сработать.
Господин Мэн участвовал в придворной жизни уже более века, поэтому был немного наблюдательнее Сяо-Яня. Он очень беспокоился за Фэнцзю, но, видя, что Лянь Сун, похоже, доверяет Дун Хуа, добавил:
– Конечно, все будет, как скажет его высочество.
В одном говорило возмущение, в другом беспокойство. По сравнению с ними третий принц был неподвижен и спокоен, как скала. Он принялся собирать камни для вэйци и неторопливо изрек:
– Почему бы нам не поспорить? Мне правда интересно, сможет ли этот Сон удержать Дун Хуа. Но вы говорите, что он не сможет применить магию во Сне Аланьжэ, а без нее у него нет другого пути обратно. С этим я не очень-то согласен.
Третий принц сложил камешки вэйци в чашу и, вскользь взглянув на господина Мэна, сказал:
– Вы местный. В школе вы наверняка читали пару книг по истории. Вы не помните, о чем говорилось в летописях? Во времена первозданного хаоса Дун Хуа вел за собой семьдесят двух генералов.
Господин Мэн неуверенно кивнул. Вопрос о количестве генералов, следующих за владыкой, попался ему на одном из экзаменов много лун назад. Поскольку он на него не ответил, правильный ответ оставался в его голове и спустя годы.
Определенно, любой из тех семидесяти двух генералов стоил десятерых сегодняшних. Они были поистине могущественны.
Третий принц вежливо улыбнулся.
– Генералы тех времен склонялись перед Дун Хуа не только потому, что он был хорош в бою. Безграничной силы недостаточно, чтобы владеть небом и землей. – Лянь Сун указал на свою голову. – Нужно и здесь что-то иметь.
Договорив, он создал в воздухе поле для ставок, призвал свое копье Преодоления, указал его наконечником на имя Дун Хуа, потом улыбнулся господину Мэну и Сяо-Яню:
– Господа, ваши ставки?
Глава 2. Мне и этому тебя учить?
Фэнцзю не знала, сколько проспала.
Хотя все плыло, будто в тумане, и она ничего не понимала, время от времени она что-то чувствовала. Кто-то ее обнимал.
Ей казалось, что она знает того, кто это делает, но почему-то не могла вспомнить имя. В воздухе витал едва различимый аромат белого сандалового дерева – и он тоже был ей знаком. Но между ней и этими воспоминаниями будто встала пелена густого тумана, и оттого своим ощущениям она не доверяла.
После долгих объятий Фэнцзю ощутила, что ее укладывают на что-то мягкое. Почувствовав себя более уютно, она расслабилась в руках, которые ее держали.
Поскольку она плавала где-то по грани между сном и явью, а боль накатывала волнами, сил на что-то еще у нее не осталось. Лежать так ей нравилось, было удобно.
Однако боль
