Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
— Вода! — яростно воскликнуло существо в мешке, как только ощутило аромат свободы. Похоже, насекомые совершенно не интересовали его, а вот океан притягивал даже монаха, впервые оказавшегося на корабле. — Просто дай мне воды.
Каппа попытался выпрыгнуть, но Сюаньму придержал его рукой с чётками, которые слабо засветились при соприкосновении с жабьей мордой. Та с жалостливым шипением спряталась, лишь два рыжих глаза вылупились со дна мешка и сверлили монаха сердитым взглядом.
— Я не против выпустить тебя в океан, но сперва расскажи, что такое Чигуса?
Каппа издавал недовольные булькающие звуки, а потом возмущённо проворчал:
— А ты будто не знаешь.
Монах молчал.
— Да от тебя воняет Чигусой!
— Это место?
— Уже нет, — ехидно булькнул каппа, а Сюаньму уже начинал подбешивать этот диалог. Он не понимал, почему нельзя было рассказать всё напрямую. Вытягивать информацию слишком утомительно, поэтому он решил пригрозить:
— Ты на свободу хочешь или нет?
Каппа издал глубокий квакающий звук, как будто огромная жаба на болоте. Сюаньму даже по сторонам оглянулся, забеспокоившись, что привлёк внимание.
— Это погибшая страна, — наконец выдало существо. — Жестоко разрушенная, сожжённая, захваченная нечистой силой.
Описание походило на затонувший остров Цяньмо из рассказов шифу.
— Тогда почему ты не там? — искренне удивился Сюаньму. Раз каппа и сам являлся нечистью, то должен жить среди подобных себе.
— Потому что наши земли захватила куда более страшная сила, чем бедные и несчастные каппы. Не только мой народ, но и все остальные пали в этом сражении.
«Хуже нечисти?» — удивился про себя Сюаньму, но вслух ничего не сказал, а погрузился в раздумья. Шифу немного рассказывал о вымирающих существах наподобие капп, с которыми охотники за нечистью по-прежнему сталкивались, но о Чигусе не говорил ни слова. Почему же тогда это название показалось столь знакомым и родным?
Сюаньму задумчиво прикусил нижнюю губу и невидящим взором уставился вдаль.
Первый день подходил к концу. Солнце опускалось за горизонт, небо и океан окрасились ярко-оранжевыми и алыми разводами, напоминающими языки пламени, при мысли о которых мурашки пробежались по спине. Перед глазами как будто мелькнуло какое-то воспоминание и в следующий миг исчезло, что Сюаньму даже не успел ухватиться за него. Он вздрогнул и вышел из оцепенения, в то время как на душе повис камень, грозящий сбросить его в воду и утянуть на самое дно.
— О, очнулся, — булькнул каппа, почувствовав изменения снаружи. — Выпустишь меня наконец-то, пока я с голоду не помер?
Как назло, у Сюаньму тоже заурчало в животе, хотя после долгих практик он мог обходиться без пищи неделями. Ещё о многом можно было спросить, а он весь день просто стоял. Вроде и размышлять пытался, но сейчас в голове осталась лишь пустота — он не помнил, какие мысли посещали его за это время, кроме вспышки последнего воспоминания. Он чувствовал лишь боль, становилось тяжело дышать, а глаза слезились, но подробнее Сюаньму не мог разглядеть: пока старался ухватиться за краешек, картина ускользала от него всё дальше.
— Ты сказал, что от меня пахнет Чигусой, — всё-таки вспомнил он и решил хотя бы об этом узнать. — Почему?
— Не пахнет, а воняет, — хихикнул каппа вместо каких-либо объяснений.
Повисла тишина, нарушаемая лишь плеском волн.
— Ну? — не выдержал монах.
— Уверен, ты один из выживших с Чигусы.
Не поверивший ему Сюаньму тут же возразил:
— Я не покидал пределов Цзяожи.
Вместе с шифу они путешествовали лишь по городам внутри страны, в том числе бывали в знаменитом городе монахов Янгуане, но даже в пограничном Сонгусыле не бывали.
— Но родился ты наверняка не здесь.
Сюаньму собирался возразить, но не помнил раннего детства, поэтому промолчал. Его первыми воспоминаниями были лишь храм, шифу, монахи, затем путешествия и обряды по изгнанию нечисти.
Через некоторое время каппа нарушил тишину:
— Спроси своих родителей, если не веришь.
Но у Сюаньму не было семьи. Лишь шифу, который растил его всю жизнь, обучал, передал все знания о нечисти, которыми сам владел, но недавно скончался от старости. Кроме него, никто не знал о прошлом Сюаньму. Ему и в голову не приходило узнать, что случилось с его родителями, живы ли они вообще…
Раньше Сюаньму не грустил из-за этого. Его вполне устраивала жизнь с шифу и другими монахами, другую он и представить себе не мог, как и не думал, что события могли бы сложиться иначе.
— Чего притих? — не выдержал каппа.
Два рыжих глаза на крупной жабьей голове выглянули из мешка: сначала только два пузыря оценивающе осмотрелись, а затем показалась и вся морда. Тело каппы напряглось: свобода была всего в прыжке от него, осталось только за бортом оказаться.
Сюаньму по-прежнему молчал. У каппы не оставалось другого выбора, кроме как попытаться сбежать, но только он приготовился, как рука с чётками коснулась его морды, и существо было вынуждено вновь с позором прижаться к спасительному дну, угрожающе шипя.
Большая часть моряков давно легла спать, а Сюаньму так и не сдвинулся с места. Он позабыл о голоде и каппе, о чудовище и цели своего странствования. Океан обладал чарующей силой, которая поглощала все его мысли и переживания и затягивала его. Звёзды мерцали на небе и яркими искрами отражались в тёмной воде, лёгкий прохладный ветер ласкал кожу и развевал длинные волосы Сюаньму, что успели спутаться.
За его спиной вдруг раздался голос:
— Почтенный монах, извините за беспокойство.
Караульный уважительно опустил голову и с волнением посмотрел на Сюаньму. Всё-таки он обращался к гостю знатного торговца из Даогу.
— Вы не устали? Не голодны? — вновь нарушил он тишину.
Хотя Сюаньму и ощущал чувство голода, шифу запрещал есть перед сном, чтобы переполненный желудок не мешал отдыхать. «Зачем подниматься в гору с лишней ношей за спиной?» — вспомнил он одну из заповедей, поэтому решил, что лучше как следует позавтракает утром.
— Нет, благодарю, — спокойно ответил он. — Океан очень живописный.
Сюаньму редко общался с окружающими не по делу, но сейчас захотелось поделиться. К его удивлению, осмелевший моряк вдруг возразил:
— Когда смотришь на волны каждый день, они уже не кажутся такими красивыми. Наоборот, всё больше пугают, что однажды можешь не вернуться.
После этих слов он поклонился и продолжил свой осмотр, а Сюаньму сам приоткрыл мешок.
— Что ты знаешь про Цяньмо?
Раз каппа не желал рассказывать про Чигусу, монах решил узнать о месте, которое шифу называл островом нечисти.
— Впервые слышу, — пробурчало недовольное существо.
— Шифу говорил, что каппы оттуда родом.
— Глупые людишки, — булькающе фыркнул каппа и грустно хихикнул. — Раньше считали обитателей Чигусы божествами, а теперь
